Открываю дверь, и тут же становится неловко. Странное чувство стыда охватывает перед этим красивым уверенным в себе мужчиной, смотрящимся в маленькой съемной квартире чем-то инородным. Да и мой внешний вид оставляет желать лучшего. Но тут же одергиваю себя- у меня ребенок болеет!

– Привет.- выпаливаю, забирая из его рук пакет с лекарствами.

– Здравствуй, как он?- интересуется Тигран, снимая обувь и ветровку. В футболке и простых джинсах он кажется сошедшей со страниц журнала моделью. Красивое мужское тело, броская, яркая красота.

– Сыпь усилилась, температуры пока нет. Но вялый.
– сообщаю, перебирая лекарства. Нахожу флакон со средством, что снимает зуд, тут же спешу к сыну. Снимаю с него одежду, аккуратно смазывая каждую папулу, но сын хнычет, пытается извернуться, чешет места, где я только помазала, в результате чего мы оба оказываемся вымазаны белой субстанцией. Тигран, войдя в комнату, приподнимает брови:

– У тебя тоже? Ты же, вроде, говорила, что болела в детстве?- забирает он из моих рук Ратмира, принимаясь аккуратно смазывать ватной палочкой ( конечно, на нервах я и забыла, как это делать, нанося лекарство подушечками пальцев) воспаления на коже сына. Делает он это так аккуратно и в то же время быстро, что я невольно замираю, глядя на это.

– У тебя точно не было других детей, а то вдруг...- я начинаю, и тут же замираю от осознания, что только что едва не ляпнула. " А то вдруг ты не знаешь"- вот, что я хотела сказать. Тигран лишь усмехается, продолжая обрабатывать папулы.

– Поверь, Арина. Я не лгал тебе тогда.
– не поворачивая головы, он тихо отвечает, заставляя меня смутиться. Я точно знаю, о чем он сейчас. Как бы странно ни было, но я помню детали той ночи почти до мельчайших подробностей. Как он говорил, что давно влюблен в меня. Что никогда и никого так не любил, как меня. Что я стала его безумием, его несбыточной мечтой. Такой близкой - и такой недостижимой. Как он хрипло шептал в экстазе, " Хочу наполнить тебя до краев....чтобы забеременела и была только моей...". Краснея, лепечу о том, что мне нужно сменить кофту, бочком протискиваясь к шкафу, ухватываю первую попавшуюся футболку, и спешу в ванную.

***

– Температуры нет.
– возвращаясь на кухню, устало усаживаюсь на стул. Тигран хмурится:

– Сколько раз она поднимается?

– Сейчас уже второй, а так сказали, что каждые 5 часов в среднем.
– с грустью сообщаю, волнуясь не меньше, чем он. Всё-таки, опасный вирус. И где только его Ратик мог подхватить? Елена Петровна точно не при чем - она к безопасности Ратика относится едва ли не больше, чем я, родная мама. Если бы в периметре нескольких метров появился малыш, больной ветрянкой, то наша няня не только бы спешно покинула место прогулки со своим маленьким подопечным, но ещё и, придя домой, поспешила обработать себя, подопечного и все поверхности квартиры.

24

– Вот этот может подойти?- неуверенно оглядываясь на Алёну, указываю пальцем на светло-бежевый тон краски для обоев. Она кривится. Я с улыбкой закатываю глаза- мы обе понимаем, что Алена спрашивает лишь для проформы, а на самом деле она уже всё давным-давно решила.

– Скучный какой-то. Нужно что-то яркое сделать, у нас семейное кафе, будут приходить с детьми.- тут же спешит она взять всё в свои руки.- Синий, красный, зелёный. Жёлтого добавить или цветы нарисовать какие-то.

– У нас ещё нет кафе.
– усмехаясь, останавливаю полёт её мыслей.- Я пока ещё не знаю...

– Ой, да чего там не знать-то. Он тебе денег даёт - и отлично- значит, кафе будет.
– перебивает Алена, бросив каталог строительного гипермаркета на прилавок.

Я качаю головой - если бы всё было так просто. Нет, Тигран излишне хороший и добрый ко мне, настолько, что теперь, когда нервы и переживания после нашей встречи улеглись, меня гложет страх. Отчего Тигран не злится на меня за то, что скрыла сына? Отчего ни словом, ни делом даже не упрекает, а ведёт себя так идеально, словно бы мы - семья, чудесная, милая, дружная. Мне начинает казаться, что он готовится к чему-то плохому, может, усыпить мою бдительность, а после отомстить? Забрать у меня ребенка? А, может, приучить к себе настолько, чтобы у меня не было выхода, кроме как остаться с ним навсегда? Но, с другой стороны, я совсем не интересую Тиграна как женщина. Ни взглядов, ни намеков, ни той страсти, с которой он раньше смотрел на меня. Признаться, даже немного обидно, кажется, в глубине души, что меня обманули. Говорил, что я- вся его жизнь, что он любит меня, давно и безнадежно. А так легко отпустил, отказался...

– Ну вот, снова начала накручивать себя. Ты же сказала, он даёт в долг. Потом вернёшь, да и все.- похлопывает меня по плечу Алена.- Сама подумай, у тебя будет целое кафе, а не жалкий клочок пять на пять с мизерной проходимостью.

– Да ты пойми, я окажусь у него в долгу. Случись что...- пытаюсь объяснить, но Алёна даже слушать не желает.

– Так ведь и тебе никто не мешает ему намекнуть, что так мол и так, алиментов не просила, помощи не просила, сама растила. Он сколько сэкономил.- делает она выразительное лицо, разводя руками. Будто только что откопала аргумент, который сразит Тиграна наповал.

– Арин, ты не забывай, что он может даже в суд обратиться, сказать, что я несколько лет скрывала от него ребенка. И тогда...

– Ой, а это - не он? Не? А то так смотрит на тебя.
– на лице Арины удивление и интерес одновременно. Она глядит куда-то за мою спину.

Я оборачиваюсь, медленно, так как на ногу ещё немного больно наступать, и замираю, не зная, что и предпринять. На пороге нашего крохотного рабочего цеха, помещения как раз пять на пять, где наши заказы хранятся и выдаются как на пункте выдачи- клиентам или курьерам, стоит Дамир. В темном утепленном спортивном костюме, жилетке. И ...с большим букетом цветов. И не просто цветов, а нежно-розовых гортензий. Тогда, в первые месяцы после нашей свадьбы, когда я ещё верила в сказку о " и жили они долго и счастливо", он часто присылал их мне, когда находится в поездке по работе. Говорил, что они символизируют память, будут напоминать мне о нем в разлуке. Не хочу и думать, куда он действительно ездил, но сейчас....Этот букет, он словно переносит меня в прошлое, будто и не было всех этих лет, боли предательства, разбитого сердца, разрушенных надежд.