– Ты его ранил! – закричал Ваби. – Стреляй еще!

Второй выстрел Рода как будто не возымел ни малейшего эффекта. От волнения юноша вскочил на ноги, забыв, что находится в легком каноэ, и в третий раз выстрелил в большого черного зверя, который уже добрался до края плавника. Каноэ покачнулось. Ваби и его спутник-индеец тут же навалились на противоположный крену борт и глубоко опустили весла в воду, но их усилия выручить безрассудного товарища оказались тщетными. Потеряв равновесие из-за отдачи собственного ружья, Род свалился в ледяную воду. Он погрузился с головой, но Ваби схватил его за руку прежде, чем тот начал тонуть.

– Не дергайся! Крепче держи ружье! Если мы попытаемся втащить тебя в лодку, она перевернется…

Ваби сделал знак старому индейцу, и тот медленно повел каноэ к берегу. Только тогда юноша усмехнулся, глядя на мокрого, несчастного Рода:

– Богом клянусь, третий выстрел был просто блестящим для новичка! Ты добыл медведя!

Несмотря на свое плачевное положение, Род издал радостный возглас и, как только его ноги коснулись дна, тут же бросился к скоплению плавника.

На куче мертвых деревьев он и нашел медведя. Тот был убит на месте: одна пуля пробила ему бок, другая голову. Стоя над своей первой большой добычей, мокрый и дрожащий от холода, Род поглядел на индейцев, вытаскивающих каноэ на берег, и разразился торжествующими воплями, слышными, должно быть, за полмили.

– Остановимся здесь лагерем и разведем для тебя костер, – со смехом произнес Ваби, подходя к другу. – Устроим славный пир, чтобы ты понял, ради чего стоит жить здесь, на Севере. Эй, Муки! – окликнул он старого индейца. – Разделай-ка того мохнатого парня! А я разобью лагерь.

– Мы можем сохранить шкуру? – спросил Род. – Это все-таки мой первый трофей, и я хотел бы…

– Конечно, мы ее сохраним. Помоги мне с костром, Род, быстрее согреешься!

В самом деле, Родерик, взволнованный случившимся, совсем забыл, что промок с головы до ног и что уже близится ночь. Первым делом нужно было сложить костер, и очень скоро яркий, трескучий, почти бездымный огонь длинными языками устремился в небо, озаряя пространство на тридцать футов вокруг. Ваби принес из каноэ несколько одеял и снял часть своей одежды, чтобы Род мог переодеться в сухое. Вскоре тот уже сидел, завернувшись в одеяла, в то время как его мокрая одежда сохла у костра. Род впервые видел, как индейцы мастерят шалаш для ночевки. Весело насвистывая, Ваби взял из каноэ топор, подошел к растущим поблизости кедрам и принялся срубать их нижние раскидистые лапы. Род, не снимая одеяла, принялся помогать таскать ветви, спотыкаясь и смеша спутников своим неуклюжим видом.

Не прошло и получаса, как шалаш из кедра был почти готов. Две большие, раздвоенные на концах ветви вкопали в землю в восьми футах друг от друга. В развилках закрепили небольшое деревце, служившее основанием крыши. Справа и слева наклонно поставили еще несколько толстых веток, а поверх набросали кедровые лапы. Когда Муки закончил свежевать медведя, строительство было завершено, а внутри устроены лежанки из ароматных кедровых веток. Вдыхая запах смолы и хвои, глядя на яркий костер, на лес, окутанный густой тьмой подступающей ночи, Род думал, что никакая картина или книга не способны полностью передать то, что он испытывает. А когда огромные куски медвежатины были положены запекаться в углях и аромат закипающего кофе смешался с запахом дорожных лепешек, шипевших на раскаленном камне, Род ощутил, что сегодня сбылись все его мечты.

Той ночью, наслушавшись захватывающих историй, которые рассказывали Ваби и старый индеец, Родерик не спал почти до рассвета. Он лежал в шалаше и слушал, как где-то очень далеко завывает волк. Со стороны реки доносился таинственный плеск, в лесу то и дело пронзительно кричали ночные птицы. В следующие три дня тоже не обошлось без приключений. Одним холодным утром Род встал раньше всех, потихоньку ушел из лагеря, встретил благородного оленя, дважды в него выстрелил и оба раза промазал. Потом случилась захватывающая, но бесплодная погоня за плывущим через озеро Стерджон карибу. Ваби трижды стрелял по нему с большого расстояния, но тоже безрезультатно.

И вот чудесным осенним днем зоркий Ваби первым увидел бревенчатые здания фактории, едва заметные у опушки бесконечного леса. По мере того как каноэ подходило все ближе, индеец радостно указывал Роду на различные постройки. Вот магазин фактории, вот дома сотрудников, а вот дом самого фактора, где уже давно с нетерпением ждут Рода. По крайней мере, Родерик на это надеялся. Вдруг он заметил, как от берега отошло каноэ и направилось в их сторону. Кто-то махал белым платком. Ваби издал ликующий возглас и выстрелил из ружья в воздух.

– Это Миннетаки! – закричал он. – Она говорила, что будет ждать нас и выйдет навстречу!

Миннетаки! Легкая нервная дрожь пробежала по телу Рода. Зимними вечерами Ваби тысячу раз с гордостью рассказывал о сестре. Она всегда участвовала в его планах и знала все его секреты; мало-помалу Род неосознанно полюбил ее, хотя ни разу не видел. Два каноэ быстро сближались; несколько минут – и они уже качались рядом. Сияющая Миннетаки перегнулась через борт и с радостным возгласом поцеловала брата, а затем взгляд ее темных глаз с любопытством устремился на юношу, о котором она так много слышала.

Миннетаки тогда было пятнадцать лет. Как многие индейские девушки ее возраста, она выглядела уже почти сложившейся женщиной и в то же время была грациозна, словно пугливый олененок. Слегка растрепавшиеся на ветру волосы цвета воронова крыла обрамляли, как показалось Роду, одно из самых красивых лиц, какие он видел в жизни. В тяжелую шелковистую косу, падавшую ей на плечо, были вплетены несколько красных кленовых листьев. Выпрямившись в своем каноэ, она взглянула на Рода и улыбнулась. Он церемонно приподнял в ответ свою шляпу, но налетевший порыв ветра выхватил ее из рук и унес в озеро. Грянул веселый смех, к которому присоединился даже старый индеец. Этот маленький эпизод в один миг сломал лед; смеющаяся Миннетаки направила каноэ в сторону плавающей шляпы.