От князя к Дуне приехал Семён Волк. Вручил ей ( и княжичу, как совладельцу ) разрешение на расширение бумажной мануфактуры, подарил глиняный карьер с обязательством устроить там производство кирпичей и кинул под ноги сорок сороков*( в том смысле, что много и не сразу посчитать ) соболей.

— Князь доволен тобой, — насладившись обалдевшим видом подруги от продуманных даров-обязанностей и количества шкурок, объявил Семён.

— Но почему он прислал тебя?

— Потому что только я знаю, с какой целью ты ездила в Дмитров, и сейчас веду расследование в Москве. Больше об этом никому знать не следует.

— Сеня, все плохо?

— Я же сказал, что князь тобой доволен.

— Я про заговор.

— А, про заговор, — устало повторил Семён и присел. — Мне пришлось попросить помощи у Феодосия. Сослался на тебя, и он меня принял.

Дуня кивнула и поторопила говорить дальше.

— Следы ведут в Рим к одному из кардиналов, а туда мне не дотянуться… сама понимаешь.

—Отцу Феодосию тоже туда не дотянуться, — приуныла Евдокия.

— Но он попробует. Раз им до нас есть дело, то и нам до них должно быть дело, — сердито обозначил свою позицию Волк. — По церковной линии нам легче действовать, но со временем я обложу того кардинала как зверя, и никуда он от меня не денется.

— Верю, Сеня. Ты сможешь!

— Ну раз веришь, то давай рассказывай, что видела, чего надумала и что со всем этим делать.

Евдокия рассказала, да так, что Семён очень сильно озадачился.

— Тебе бы с князем переговорить обо всем этом, — наконец произнес он, — но не ко времени. У него сейчас послы от пермяков, татар, литвинов, рыцарей… Все валом повалили, а ещё боярыня Кошкина написала, что французский король ждёт торговый караван и обещает защиту от ганзейцев. Эти торговцы у него поперек горла стоят.

Семен вздохнул, вспоминая последние новости:

— Наши воеводы гонцов шлют, надеясь получить деньги на укрепление стен как у пограничных городов. Князь хочет у пермяков острог поставить, чтобы потом там город возвести. У него очень большие планы на Рифейские горы.

— Знаю про это, — вздохнула Евдокия.

— Тверь воду мутит, вятичи шумят, ганзейцы обнаглели и обвиняют князя в том, что он португальцев принял, как дорогих гостей, а с них пошлину берёт и не дает разрешения свободно передвигаться по землям.

— Я с этих ганзейцев охреневаю, — высказалась боярышня.

— У всех наших такие же лица, как будто хрена куснули, — хмыкнул Семён.

— Ладно, я поняла, что князю некогда меня слушать, — вздохнула Евдокия. — А что слышно про его брата Юрия?

— Не понял.

— Ну-у, рад ли он, что Юрий Васильевич остался жив?

Семён укоризненно качнул головой :

— Ты лучше меня должна знать, что князь Юрий не только брат, но и единственный друг нашему князю. Есть ещё самый младшенький Андрейка, но сама понимаешь, что Юрий ближе. Мне велено жизнь положить, но найти тех, кто отдал приказ на убийство.

Евдокия облегчённо улыбнулась: она боялась слухов о себе и Юрии Васильевиче, но мама успокоила, сказав, что князь понимает, что многие готовы свататься к ней, но никогда не посватаются по разным причинам. Конечно, так себе утешение, но на данный момент — это хорошо, а через несколько лет всё поменяется и условия сватовства станут другими.

А пока Евдокию ждала работа по восстановлению Алексина, отец Варфоломей и... отец.

Он всё-таки довёл людей до города, и увидев размах устроенного дочерью строительства, остался с нею. Наверное, не было в этом году на Руси другого места, где строили бы столько же много и так же красиво.

Княгиня с боярынями помогла не только артелями, но организовала запас зерна на следующий год. Вернувшиеся из плена люди остаток весны и лето обустраивались. Большинство начинало жизнь заново, потеряв родных и проведя в плену не один год.

Цены подскочили, и если бы не княгиня, то люди голодали бы. Неожиданно для Евдокии отец Варфоломей стал ей добрым помощником, но когда в город привезли кирпич, то ей пришлось отплатить сторицей. Денег не хватало, но неожиданно помог новый московский владыко. Он по всему княжеству провёл молебны и собрал деньги на храм. Его поддержал новгородско-псковский Владыко, и в Алексин пришёл обоз, гружённый инструментами. А потом от Кошкина-Ноги привезли стекло — и в новых домах горожан появились окна со стеклами.