Я учёный, понимаете?
Я ничего не смыслю в этих магических пассах, их попросту не может быть. Но суровая научная реальность моего мира осталась позади.
Теперь я наследник рода Пестовых в мире, где царствует магия. Не самое удачное попаданство, ведь мой род хотят стереть с лица земли.
Чтобы выжить, придётся вернуть былое влияние рода и попытаться объединить магию и науку из нашего мира.
Удастся ли моему антимагическому веществу изменить правила игры?
Глава 1
Я рванул вперёд, но резко остановился, едва не поскользнувшись на влажном камне.
Перед ногами мамы лежало нечто: зеленоватая тварь с длинными костлявыми конечностями, словно собранными из сухих веток. Её грудь была пробита, из раны медленно сочилась густая чёрная жидкость, пахнущая бражкой и ржавым железом.
— Что за уродина?
Это была не Тася.
Не моя сестра.
Медленно поднял взгляд.
Мама смотрела на меня в упор.
Её обычно тёплые, добрые глаза сейчас сверлили меня холодным, подозрительным взглядом. Рапира в руке дрожала, но остриё было направлено точно в моё сердце.
— Мама, — голос дрогнул. — Где Тася? Она жива?
Пауза.
Тяжёлая.
Длительная.
— Докажи, что ты не один из них, — прошипела она, выше приподнимая рапиру.
Не теряя времени, я раскрыл ладони и направил их вниз, почувствовал, как магия земли тут же отозвалась. Камень приподнялся у моих ног, формируя родовую печать Пестовых.
Мама облегчённо вздохнула, и казалось, будто вместе с этим выдохом из неё вышло всё напряжение последних часов. Пальцы разжались, и рапира с глухим звоном упала на каменный пол.
— Они называются «мимидами», — сказала женщина, с отвращением пиная труп твари носком сапога. Чёрная жидкость из раны брызнула на камень. — Никто толком не знает, где они обитают. Могут принимать облик любого, кого видели.
— Тогда откуда они тут взялись?
Мама провела рукой по лицу, оставляя грязный след.
— Какой-то маг жизни контролировал монстров в лабиринте. Он привёл их, чтобы потом всё свалить на нападение тварей. Так никто не был бы виновен в убийстве нашей семьи и слуг.
— Я видел в лабиринте мага жизни, — пробормотал это, вспоминая пухлого человека в зелёном плаще с разбитой ампулой в руке. — Он был мёртв.
Мама пожала плечами, но в её глазах вновь стала читаться тревога.
— Наёмники. Таких специалистов нанимают только для особых заданий. Значит, кто-то очень хотел, чтобы это выглядело как несчастный случай.
Я наклонился к трупу монстра, осторожно перевернув его ногой.
— А что это за мимиды? В бестиарии такой монстр ни разу не попадался.
— Про него пишут, но только в запретных томах и в архивах инквизиции.
— Ну вот, — горько усмехнулся, — а я думал, что всех тварей в своё время изучил.
Мама пожала плечами, но в её жесте читалось нечто большее: усталость, горечь и в то же время облегчение, что худшее позади. Пальцы дрожали, когда женщина поправила выбившуюся прядь волос.
Потом она вдохнула, собралась с мыслями и подошла к кованой двери. Её рука на мгновение замерла в воздухе, прежде чем постучать условным ритмом: три быстрых, два медленных. Звук эхом разнёсся по каменным стенам, словно пробуждая убежище от долгого сна.
Щелчок засовов.
Дверь открылась, за ней стояла Тася и слуги.
Раненый Потап прислонился к стене, лицо было бледное, одна рука перевязана кровоточащей тряпкой, во второй заряженный пистоль.
— У вас что, нет зельев исцеления? — спросил я, глядя на служанку Машку.
— Нет, — фыркнула Тася, встревая в разговор, — зелья нёс Потап, но разбил.
— У семьи, которая производит лучшие зелья во всей империи, нет ни одного эликсира в семейном убежище?
Я рассмеялся, смех подхватили остальные, снимая напряжение.
— Ты как вообще умудрился руку сломать?
— Он прикрывал наше отступление, — сказала мама и тоже невольно улыбнулась. К женщине наконец вернулся её добрый взгляд.
А слуга дурашливо пожал плечами.
— Поскользнулся вот на той ступеньке! — Потап показал на небольшой выступ у выхода из лабиринта и снова засмеялся, но смех его тут же перешёл в болезненный стон. Он схватился за сломанную руку, но улыбка не сошла с лица мужчины.
Мама, наконец расслабившись, подошла ко мне ближе. Её глаза, ещё минуту назад полные ужаса, теперь смотрели с тревожным любопытством.
— Кирилл, что творится наверху? — спросила она тихо, будто боялась услышать ответ. — Дом, сад, лаборатория, склады?
Я обнял её и Тасю, прижимая к себе.
— Ничего страшного. Всё, что сломано, можно починить. Всё, что сгорело, — отстроить заново. Главное, мы живы.
Сестра прижалась ко мне, а мама обхватила нас двоих руками, словно боялась, что мы исчезнем, если она отпустит.