— Фу ты, гадость какая, — сморщилась она и брезгливо протиснулась в прихожую, словно в проеме стояло ведро, доверху наполненное отходами. — Галя, не разувайся. Тут свинарник.

— Здравствуйте, — нейтрально проговорила Галя и тоже вошла. Галочка действовала словно во сне. Догадка и осознание сути происходящего ломились в сознание, но оно лишь податливо прогибалось ленивой периной, не пропуская внутрь.

— Вы кто? Вам чего? — ненатурально удивилась Валентина. Она старательно держалась на недосягаемом расстоянии от Светланы Николаевны, понимая, что бить ее могут начать только после обнаружения Евгения. И то, по логике, его должны бить первым. Некоторое недоумение вызывала парность визита. Более того, она рассчитывала на слезы, упреки и моральную подавленность Гали, поскольку жена должна была оказаться в меньшинстве.

— Что здесь происходит? — прогремела Светлана Николаевна из спальни.

Валя трусливо замерла в коридоре.

— Галина, иди сюда! — Мамин голос дрожал от восторженной ярости.

Идти ей не хотелось. К горлу опять подкралась дурнота, а ноги онемели и словно окаменели. Зато появилось стойкое желание немедленно телепортироваться из этой душной квартиры куда-нибудь подальше.

Где-то недалеко сопела брюнетка, от нее исходил сладковатый аромат духов и здорового женского тела. Такого тела, которого у Галочки никогда не будет.

И если сейчас окажется, что в темной комнате, откуда издавала трубные призывы мама, сидит Женя, то его можно понять. Можно, но не хочется. Потому что он сам говорил, что главное — душа, а не тело. Видимо, в тот момент мужа потянуло на демагогию, и рассуждения, которые Галя приняла за чистую монету, он на себя никоим образом не проецировал.

Молча выскочив в прихожую, мама злобно схватила Галю, за руку и потащила в глубь квартиры.

— Полюбуйся! — выдохнула Светлана Николаевна. — Сюрприз!

В темной комнате, освещаемой лишь светом уличных фонарей, было пусто. На кровати белели смятые простыни, хранившие в своих складках и изгибах нечто постыдное, то, что должно было быть скрыто от посторонних глаз. За тонкой занавеской на фоне окна высилась тощая фигура.

Едва заслышав голос незабвенной Светланы Николаевны, Женя оцепенел. Он замер, сконцентрировавшись на внутренней жизни своего обмершего организма. Мысли агонизировали, заранее сдаваясь на милость победителя. А в том, что теща выйдет из словесной, и хорошо, если только словесной, перепалки победителем, Женя нисколько не сомневался.

Светлана Николаевна зажгла свет и, решительно подойдя к окну, отдернула занавеску. Женя продолжал стоять на месте и не шевелился.

— Ну, здравствуй, зять! — глухо и страшно произнесла Светлана Николаевна, глядя при этом не на него, а на прислонившуюся к стене Галину.

Но ее пафоса и выдержки надолго не хватило. Не дотянув до конца паузу, она со всхлипом одним движением сдернула занавеску с жалобно звякнувших зажимов и заголосила:

— Ах ты, подлюга! Я тебе отдала самое дорогое, а ты мне чем отплатил?!

Реакция последовала довольна обидная для обеих интервенток.

— Вы на отступной намекаете? — Он приосанился. — Без проблем.

Галочка во все глаза смотрела на мужчину, который ещё вчера был самым дорогим и близким для нее человеком. Сейчас перед ней стоял натуральный сморчок, вызывавший жалость пополам с брезгливостью. Но просто презирать его никак не получалось. Она чувствовала себя немыслимо униженной.

Драки не было, а не особо бурный диалог между противоборствующими сторонами позволил Вале выйти на арену без опаски.

Евгений никак не мог определиться со своим статусом и из-за этого не мог понять, с каких позиций атаковать разъяренную тещу. То ли он должен был вступить в неравную схватку как бывший муж, то ли как будущий. И тут появилась Валентина.

— Что вы тут орете? — максимально нейтральным, но при этом донельзя фальшивым тоном спросила Валя. — Вы кто? Соседи? Мы вас затопили? Или вам скрип кровати спать мешал, и вы пришли пообщаться?

— Пообщаться пришли, — с готовностью выбрала предложенный вариант Светлана Николаевна. — Вопрос имеем: что это финтифло здесь делает?

— Это не «финтифло»! — обида Валентины выглядела вполне натуральной. — Это мой гражданский муж! И потрудитесь очистить помещение! Мы заняты!

— Да уж видим, чем вы тут заняты, — Светлана Николаевна понимающе оглянулась на безучастную дочь. Вместо того, чтобы вести себя естественным образом и порадовать мать, Галина опять только раздражала родительницу своим присутствием. — Пойдем поболтаем, сынок!

Первый ужас, обуявший Евгения после вторжения Светланы, прошел. Стыда перед Галей он не ощущал. И обязанности как-то оправдаться тоже. Она была слишком безропотной, слишком тихой и невероятно осложняла его жизнь своим наличием. То есть раздражала. Так раздражают нас давшие в долг люди, в момент, когда этот долг пора возвращать.