Повесть советской писательницы, лауреатки Государственной премии УССР им. Тараса Шевченко и Республиканской литературной премии им. Леси Украинки о судьбах детей, освобождённых советскими войсками из фашистских концлагерей Аушвиц, Люблин и Путулица. Простая в повествовании, опалённая жестокими (в меру) главами, но при этом такая добрая, будто по всему сердцу теплом разливающаяся повесть, особенно в моменты, когда читаешь про маленьких детдомовских детей, которых внезапно усыновляют/удочеряют, и которые так искренне радуются этому, обретая долгожданную семью. Особенно ярко об этом рассказано в "Дневнике Надийки", одном из эпизодов книги.
ОКСАНА ИВАНЕНКО
«РОДНЫЕ ДЕТИ»
Отсканировано и обработано: https://vk.com/biblioteki_proshlogo
ПИСЬМА
Почтальон Поля была совсем молоденькая девушка, смешливая и любопытная ко всему и всем.
Ей очень хотелось самой вначале перечитать все письма, лежащие в толстой кожаной сумке, а потом уже раздать их адресатам. Конечно же, она этого не делала, но очень жалела об этом и, по крайней мере, всегда старалась завести знакомство с теми, кому каждый день приносила разную почту.
Ей нравилось постоять в таких квартирах и услышать, как радостно восклицают: «Ой, скорее идите сюда! Смотрите, письмо от папы!» Или: «Наконец-то брат написал!»
Тогда почтальон смотрела победительницей, словно появление письма целиком зависело от нее. Она задирала маленький, острый, весь в веснушках носик, и мелкие белые зубки сияли в улыбке.
Ей хотелось бы даже заранее отгадать, от кого эти письма. И на самом деле в некоторых квартирах уже могла так сделать. В такие квартиры она заходила с охотой, просто с удовольствием. Вот, например, к старому профессору, который жил в квартире № 1, — ему она всегда приносила много корреспонденций: из Москвы, Ленинграда, из Болгарии, Польши. Но больше всего он радовался письмам из Донбасса. Поля уже знала эти конверты, этот почерк. Это были письма от его дочери-инженера.
Много писем получала также актриса, жившая напротив. Вообще в этот дом было приятно заходить.
А вот в дом на углу Поля заходила только на минутку. Там она сдавала газеты, журналы и изредка треугольничек, надписанный неровным почерком.
Это был детский дом, и она видела сквозь забор бледных и худеньких девочек и мальчиков, у которых не было, наверно, никого, кто бы им написал.
Но однажды Поля торопливо сунула пакет корреспонденций старому профессору, несколько писем актрисе, по дороге наскоро опустила в почтовые ящики простые письма и газеты и быстро вбежала в детский дом.
— Как живете, ребятишки? Я несу вам полную сумку писем! А ну-ка, скорее позовите мне заведующую!
Она хотела вручить письма, словно это был драгоценный клад, в собственные руки заведующей, хотя среди писем не было ни одного заказного.
Она не ошиблась — любопытная маленькая почтальон Поля. Это правда был настоящий клад. Заведующая дрожащими от волнения руками взяла письма, улыбнулась девочке, глубоко вздохнула и сказала:
— Приносите еще, милая. Это такая радость для моих детей! — И, прижимая к груди целый ворох писем, пошла к себе.
Поля шмыгнула носиком и быстро-быстро заморгала, сама не зная отчего.
Марина Петровна, заведующая, не могла по дороге не заглянуть к детям — посмотреть, что они там делают. Ведь они сразу же, сообщив ей о почтальоне, побежали к себе. Им и в голову никому не пришло, что эти письма к ним, к ним!
Сейчас было время приготовления уроков. Но сначала Марина Петровна заглянула к «малышатам» — так здесь называли группу дошкольников. Они все сидели тихо за круглым низеньким столиком и слушали, как воспитательница София Мироновна что-то им рассказывает. Белокурая Орися Лебединская ручкой подперла головку и смотрела внимательно, серьезно, как маленькая старушка. Возле нее — пятилетний Владик Гончарин. Вот им Марина Петровна больше довольна. У него уже розовые щечки, не то что у Ориськи, и Марина Петровна даже бывает довольна, когда слышит непоседливых, живых детей: «Владик, тише! Владик, не прыгай! Владик, не мешай!» Она, Марина Петровна, конечно же, делает строгое и серьезное лицо, когда жалуются на Владика, но про себя радуется: хоть Владик уже громко смеется и прыгает, рисует, где придется, танки и пушки.
Как хочется ей, чтобы все малыши побольше... шумели, баловались, а главное — смеялись, смеялись...
Увидев Марину Петровну, дети, все как один, встают.
— А что надо сказать? — спрашивает София Мироновна.
— Добрый вечер, Марина Петровна! — говорят малыши хором.
— Садитесь, детки, слушайте дальше, я не буду вам мешать. Интересная сказка?
— Ой, — качает головкой Орися.
— Там как один был маленький, — увлеченно перебивает Владик, — а семерых великанов победил!
— Ну, слушайте, слушайте дальше! — улыбается Марина Петровна и гладит детей по головкам.
Нет, ей еще не нравится в комнате малышей. Здесь, конечно, чисто, аккуратно. Но холодно, пусто... Сюда бы большой ковер на пол, много игрушек, веселые яркие рисунки на стены! Что поделаешь, еще и года не прошло, как окончилась война. Сразу всего не сделать.
В рабочую комнату — так называется комната, где дети готовят уроки, — Марина Петровна не заходит, а только заглядывает в двери. Темные и светлые головы склонились над столиками, из угла долетает быстрый нервный шепот. Так и есть! Это опять Тоня и Светлана ссорятся и мирятся. Но Марина Петровна знает, что, несмотря на частые ссоры, девочки неразлучны. Да и ссоры теперь уже не такие шумные, как раньше. Светланка все реже заливается слезами, и давно уже не слышно истерических выкриков Тони на каждое замечание воспитательницы. Правда, ее большие темные глаза на бледном личике смотрят, как и раньше, смотрят с недетским отчаянием. У Марины Петровны немного легче становится на сердце, когда она замечает над столиком у дверей группу старших — ребят десяти-одиннадцати лет. Катя, Леня Лебединский что-то горячо обсуждают. Перед ними большой лист бумаги. Ага! Они же решили выпустить стенную газету. На Октябрьские праздники их приняли в пионеры, и теперь они носят свои красные галстуки с особенной гордостью.
С ними и Лина Павловна, воспитательница, худенькая, бледная девушка. «Надо, чтобы и она пила рыбий жир! — вдруг решает Марина Петровна. — О ней надо заботиться так же, как о детях, ведь она всего на два года старше Леночки Лебединской». Леночка сидит в углу, закрыв уши и уткнувшись в книгу. Во что бы то ни стало она решила наверстать все упущенное и перескочить через класс. Очень хорошие эти сестрички и братик Лебединские. Вот вторая сестра — семилетняя Зиночка, ровесница Тони и Светланки — подсела к ним и что-то с жаром доказывает, показывая свою тетрадь. Да, все дети хорошие, каждый по-своему, и каждый нашел свое место в сердце Марины Петровны.