В то же утро Шакал поднялся рано. Содержимое трех больших чемоданов он перепроверил еще вечером, перед тем как лечь спать. В саквояж осталось положить лишь умывальные и бритвенные принадлежности. Как обычно, он выпил две чашки кофе, умылся, принял душ, побрился. Собрал саквояж, закрыл его и отнес к трем чемоданам, стоящим у двери.

Приготовил себе завтрак: два яйца вкрутую, апельсиновый сок, еще чашечка кофе. Остатки молока вылил в раковину, разбил над ней два оставшихся яйца. Допил апельсиновый сок из банки, бросил ее в мусорное ведро. Отправил туда же горбушку хлеба, скорлупу от яиц, кофейную гущу, опорожнил ведро в мусоропровод. Он любил чистоту и порядок.

Затем надел тонкую шелковую водолазку, серый костюм с документами на имя Даггэна и сотней фунтов наличными во внутреннем кармане пиджака, темно-серые носки, изящные черные туфли, неизменные черные очки.

В 9.15 он подхватил чемодан и саквояж, закрыл за собой дверь и спустился вниз. Прошел по Адам Мьюз до Саут Одли-стрит, на углу поймал такси.

— Лондонский аэропорт, здание номер два, — сказал он водителю.

Когда такси тронулось с места, у него в квартире зазвонил телефон.

Легионер вернулся в отель в десять утра и доложил Родину, что полчаса пытался дозвониться по указанному телефону, но никто не взял трубку.

— В чем дело? — спросил Кассон, когда легионер, получив разрешение, вышел из номера.

Все трое сидели в гостиной. Родин достал из кармана листок бумаги и передал Кассону.

Тот прочитал написанное и протянул листок Монклеру. Оба повернулись к Родину, ожидая объяснений. А тот молча смотрел в окно, разглядывая крыши соседних домов.

— Когда вы это получили? — спросил наконец Кассон.

— Сегодня утром.

— Вы должны его остановить, — запротестовал Монклер, — Теперь пол-Франции будет искать его.

— Пол-Франции будет искать высокого блондина-иностранца, — спокойно ответил Родин, — В августе во Франции более миллиона иностранцев. Пока им не известны ни фамилия, ни лицо, ни паспорт. Он — профессионал, так что наверняка воспользуется поддельными документами. Им придется пройти долгий путь, чтобы найти его. Он должен позвонить Вальми, так что об опасности его предупредят.

— Если он позвонит Вальми, тот должен приказать ему выйти из игры, — заявил Монклер.

Родин покачал головой.

— Таких полномочий у Вальми нет. Ему поручено получать информацию от девушки и передавать Шакалу, если тот будет звонить. Это он сделает, но не более того.

— Но Шакал должен и сам понять, что все кончено. — настаивал Монклер. — Он обязан уехать из Франции после первого же звонка Вальми.

— Теоретически да, — согласился Родин. — Если он уедет, то вернет нам деньги. Но ставки велики для всех, включая и его самого. Все зависит от того, насколько он уверен в своем плане.

— Вы думаете, у него есть шанс? — спросил Кассон. — Даже после того, что произошло?

— Честно говоря, нет. Но он — профессионал. Как мы. У нас особый ход мыслей. Не так-то легко отказаться от операции, продуманной до мелочей.

— Тогда, ради бога, отзовите, его, — присоединился к Монклеру Кассон.

— Не могу. Я бы хотел, но не могу. Он уехал. Приступил к осуществлению своего плана. Он сам поставил такие условия. Мы не должны знать, где он и что намерен делать. Я даже не могу позвонить Вальми и приказать ему передать Шакалу, что операция отменяется. Такой звонок может выдать Вальми полиции. Теперь Шакала не остановить. Слишком поздно.

Комиссар Клод Лебель вернулся в кабинет около шести утра. Карон, с осунувшимся от усталости лицом, сидел за столом, в рубашке с закатанными рукавами.

Перед ним лежало несколько густо исписанных листов. В кабинете произошли заметные изменения. На картотечных шкафах булькала кофеварка, распространяя нежный аромат свежесваренного кофе. Там же стояли бумажные стаканчики, банка концентрированного молока и пакет с сахарным песком. Все это принесли ночью из столовой на первом этаже.

В углу между двумя столами появилась раскладушка, уже застеленная, покрытая сверху грубым одеялом. Пустая проволочная корзинка для мусора переместилась к креслу у двери.

Во все еще открытое окно выплывал дымок от сигареты Карона. На востоке занималась заря.

Лебель обошел свой стол и плюхнулся на стул. Хотя он не спал только двадцать четыре часа, выглядел таким же усталым, как Карон.

— Ничего, — бросил он. — Мы просмотрели архивы за десять лет. Единственный политический убийца-иностранец, пытавшийся действовать в нашей стране, Дегуэльдр, и он уже умер. Кроме того, он был связан с ОАС и у нас есть его досье. Можно предположить, что Родин выбрал человека, не имеющего никакого отношения к ОАС, и поступил совершенно правильно. Четверо убийц по контрактам, не считая своих, доморощенных. Трое сидят в наших тюрьмах, четвертый сейчас где-то в Африке. Но это обычные бандиты, не тот калибр, чтобы стрелять в президента Франции. Я говорил с Баргероном из архивного управления, и сейчас они перепроверяют все документы, но подозреваю, о нашем человеке им ничего не известно. Иначе Родин не нанял бы его.