— Хер Мишель, закаши мне килокрамм эстрагона.

— Килограмм эстрагона, — машинально повторил Кудыбечь и уже было дело начал записывать, но тут переменился в лице. — Сколько?!

— Килокрамм.

— Ты вообще визуально представляешь себе килограмм травы?! Тебе куда столько?! Ты чо с ним делать собрался?!

— Буту настаифать хмельной тархун, — невозмутимо ответил Ваня, а потом погнал в ответ: — Патаму што мне польше нечефо делать! Когта уше приедет моё опорудофание?!

— Да приедет оно!

— Когта?!

— Скоро!

— Когта «скоро»?!

— Обещали к концу дня!

— Значит, то конца тня мне нушен мой тархун!

Короче говоря, производственный процесс шёл полным ходом.

— Всё нормально у вас? — спросил я и пожал мужикам руки.

— Нормально, — кивнул Кудыбечь, но почти тут же осёкся. — Ну почти.

— Что случилось?

— Гио заболел.

— Ух…

— Ага. Припёрся полчаса назад никакущий. Потный, бледный, еле на ногах держится. Сказал, мол, давление шарашит, все дела, бывает. Мы его пока что в административном корпусе кинули отлежаться, а там посмотрим.

— Понятно. Ну… ты отпусти его, если уж совсем плохо станет, ладно?

— Конечно…

От этой новости у меня в голове промелькнула вполне логичная мысль. Слишком уж Гио молод для гипертоника, но… я же не врач. Мало ли какая болячка у человека? А потому я просто пожелал поварам удачной смены, завершил на том утренний обход владений и вызвал такси. Всё-таки мы с Владимиром Агафоновичем отныне товарищи состоятельные и вполне можем позволить себе поездку на Речной Вокзал мимо метро и электричек. Да и вообще!

— Комфорт плюс, — пробубнил я и тыкнул на кнопку…

Кабы не комфорт плюс и благословенный кондей, сдохли бы. Пробка такая, что аж каламбур в её отношении напрашивается. Асфальт за окошком плавится. Люди опаздывают. Люди гудят, и злятся, и ругаются, и орут друг на друга почём зря. Ярость прям в воздухе витает. А кабы не мы с бароном Ярышкиным, то и до рукоприкладства бы дошло.

Прямо перед нами газелька случайно притёрла джип. Из джипа выскочил лысый дядя формата два на два, а из фуры боевой парнишка в серой спецовке, — причём парнишка сразу же прихватил с собой на всякий случай монтировку. Вид монтировки возмутил лысого дядю, — возмутил и заодно спровоцировал. А потому он без лишних слов сразу же полез ковыряться в багажнике. Видать, у него тоже было припрятано какое-то дорожное оружие…

— Василий Викторович, твой выход, — сказал Агафоныч. — Тренируйся давай.

— Понял, — ответил я и напряг источник.

Мордоворот на секунду подвис, а потом его рука вместо бейсбольной биты потянулась к пакету с продуктами. Парнишка тем временем напрягся дальше некуда, но… чудеса! Широко улыбаясь, лысый вылез из багажника и на вытянутой ладони протянул парнишке персик. Большой такой, мохнатый, и сочный даже на вид.

Парень сперва подумал, что над ним стебутся, но:

— Дру-у-у-уг, — протянул лысый со всё той же доброй улыбкой и сделал шаг вперёд.

— А теперь пускай они станцуют, — велел Агафоныч.

— Ну не, — ответил я. — Перегибаешь. Но мысль я уловил…

Мужик из джипа и парень в спецовке пожали друг другу руки, обменялись телефонами для страховых и поехали дальше. А я с тех пор нещадно выжигал ману и поднимал окружающим настроение. Гневные мыслестрочки вниз, приятные наверх.

Да будет радость, мир и братство! Да будет, я сказал!

Источник уже оправился от перехода на шестой уровень, так что прокачка сейчас была очень даже в тему. Со слов Агафоныча, после десятого у меня уже будет самостоятельно получаться что-то типа контроля. А к двадцатому я смогу устраивать людям персональные галюны. Но пока что так: еду себе в такси по пробке и дарю людям счастье.

«Вот тебе и злые коварные менталисты, да?» — прилетела мне в голову мысль барона. Чтобы не палиться перед таксистом, мы с ним общались без слов.

Мысль зацепила и всю оставшуюся дорогу я размышлял над тем, какой же всё-таки удивительный дар мне достался. А ещё придумывал способы… м-м-м… позитивного ментального воздействия. Доброго чтобы. Чтобы во благо. В конце концов понял, что воздействие подобного рода исключительно интуитивно и никакому прогнозированию не поддаётся.

Ладно.

— Спасибо большое, — мы с Агафонычем расплатились и вылезли из такси.

И вот вообще не скажешь, что мы сейчас почти в самом центре Москвы находимся. Дорога вроде бы асфальтовая, но при этом максимально раздолбанная и как будто бы уже вросла в грунт. Справа забор из бетонных плит, похожих на серую заветренную шоколадку. Слева точно такой же. Вон ржавые мусорные контейнеры стоят, вон бараки какие-то, а вон склады. Одним словом — промзона. Хотя если залезть чуть повыше, то и козырные столичные высотки станет видно, и одну из кольцевых бабочек-развязок.