— Пыльников, — советник протянул руку. — Валерий Артемьевич.

— Очень приятно, Валерий Артемьевич, — поздоровался Солнцев. — Меня зовут…

— А я знаю! А я знаю! — перебил тот, чуть не лопаясь от оптимистичного энтузиазма. — Вы Солнцев, а вы Каннеллони. Ну неужели вы думаете, что я не наблюдал за вашим судом?! А вы-ы-ы, — протянул Валерон, глядя на Агафоныча.

— Нечаев, — ответил тот. — Вадим. Друг семьи.

— Отлично! — советник аж в ладоши захлопал. — Не стойте, прошу вас! Присаживайтесь скорее! Так! И с чем же ко мне пожаловали столь важные птицы?

— Ну раз вы смотрели суд, значит в курсе того, что…

— А я знаю! А я знаю! Теплоход «Ржевский», да?! Поздравляю вас с обновочкой, Василий Викторович! И смею заверить, что ведомство уже переоформляет документы, чтобы средства на поддержания музея шли новому владельцу. У нас всё схвачено, господа!

— Да, — кивнул Солнцев. — Спасибо. Но речь о другом. Как новые собственники, мы хотели бы перегнать теплоход на другое место. Сперва. А потом вообще отвязать его от географии и использовать как полноценный теплоход.

— Вот как? А почему же вы так решили?

— Смотрите сюда…

И Яков Саныч продемонстрировал все те фотографии, что я заранее ему скинул. И свалку при подходе, и раздолбанный трап, и внутреннюю разруху теплохода. Валерий Артемьевич смотрел на весь этот звиздец всё с той же своей непоколебимой улыбкой, кивал, а в конце концов сказал:

— Ой-ой.

И замолчал.

— Что «ой-ой»? — Солнцев от такого аж потерялся.

— Ой-ой, какой бардак вы умудрились натворить за первый же день владения судном. Это непорядок, господа. Это надо исправлять.

— Секундочку, — Яков Саныч улыбнулся. — «Ржевский» достался моему клиенту уже в таком вот плачевном состоянии.

— Боюсь, что это неправда, — советник сцепил пальцы в замок и положил перед собой на стол. — Его Благородие барон Коростовский отчитывался в министерство каждый месяц и всякий раз предоставлял свежие фотографии. Так вот такого ужаса на них не было.

— Чего?

— Того, господа, — улыбка потихонечку сползла с лица советника.

Из милого детского пупса он на глазах превращался в пупса из фильмов ужасов. Того самого, чумазого и с ножом, что валяется в подвале заброшенного дома.

— Боюсь, мне придётся принять меры, — сказал Валерий Артемьевич. — Либо вы приводите памятник исторического наследия в надлежащий вид, либо же мне придётся настоять на том, чтобы его реквизировали в пользу государства.

— Че-е-егоо-о-о-о?!

— Даю вам неделю, — сказал Пыльников. — Не больше.

Агафоныч хохотнул. А я вздохнул, сунул руку в карман и передал ему тысячную купюру. Проспорил, что теперь делать?

— Вы же понимаете, что это бред? — тем временем Солнцев начал заводиться.

— Господа, не отнимайте моё время. Его у вас и так осталось совсем немного.

— Вы… Ты понимаешь, что тут доказать всё проще простого?!

— Господа-а-а-а, — протянул Пыльников. — Время.

— Ты думаешь, я тебя не переиграю?!

— Господа, хватит! — Валерий Артемьевич ударил кулаком по столу. — Я требую, чтобы вы немедленно покинули мой кабинет! Нам больше не о чем разговаривать! Если хотите обжаловать моё решение, можете написать сразу же министру! Пыльникову Артемию Александровичу!

— Ах ты ж… Ну ладно, — Солнцев резко встал со стула. — Уходим.

— Ой, вы уже всё, — без каких-либо эмоций на усталом лице проводила нас взглядом секретарша.

— Он думает, что я его не переиграю, — бубнил себе под Яков Саныч. — Он думает, что я его не уничтожу…

Так… не успел я разжиться теплоходом, как его уже пытаются у меня отнять. Это первое. Второе — мы буквально вот только что закусились с сыночком министра. Третье — теперь мне придётся либо срочно искать деньги на восстановление ржавого корыта, либо бодаться с этими людьми дальше. Четвёртое… что? Четвёртого как будто бы не хватает для полного счастья. Чутка не добрал до каре.

Бзз-взз!

Или добрал?

— Алло? — я взял трубку.

— Вась, привет, ты сильно занят? — на том конце провода оказался Мишаня.

— Ну как тебе сказать? — вздохнул я. — Говорить могу. Что у вас там случилось?

— Ух, — замялся Кудыбечь. — Даже не знаю, как бы это помягче. Короче… у Гио хвост вырос.

А я пока что ничего не ответил. Но прямо вот почувствовал себя папой из «Простоквашино», который читает весточку от дяди Фёдора.

— Хвост? — переспросил я.

— И зубы ещё. И нос такой забавный, мокренький. В общем… сейчас, погоди, — судя по топоту шагов, Миша отошёл куда-то подальше и перешёл на шёпот. — У этого придурка, оказывается, вчера день рождения был. А он, скромняжка, побоялся у тебя «праздник украсть», ага.