О чем, черт возьми, я должна плакать?

– Возьми себя в руки, черт возьми, Лондон!

Я включаю душ, направляясь обратно в комнату, чтобы надеть пижаму, но резко останавливаюсь, когда нахожу Найта, стоящего в центре моей комнаты, его грудь вздымается.

Страх пробегает по позвоночнику, но за ним следует что-то еще. Что-то, в чем я не хочу признаваться.

– Я не могу тебя задерживать, - сердито повторяет он, но с каждым словом глубокие морщины обрамляют его черты.
– Я не хочу тебя.

Я киваю, не сводя с него глаз, когда он подходит ближе, пока не оказывается прямо передо мной.

– Я тебя чертовски ненавижу, - хрипит он.

Острая боль возникает у меня за ребрами, но когда я смотрю на него, она проходит.

Это исчезает, потому что… он лжет.

Я вижу это, чувствую кислый запах, который оставили после себя его слова, но даже если бы я не видела этого, я бы знала. Я чувствую это ясно, как день. Не знаю как, но я могу, и я бы поставила на это свою жизнь.

Найт Деверо не испытывает ко мне ненависти.

Он ненавидит тебя не потому, что не знает тебя…

– Да, детка. Я знаю, - в его словах сквозит мука, и он подходит ближе.
– Больше, чем ты, блядь, знаешь.

Мои брови хмурятся.

– Как ты…

Слова прерывает резкий укус его поцелуя.

Я задыхаюсь, но все, что я делаю, - это раскрываюсь навстречу, чего он явно жаждет. Его язык погружается в мой рот, ища, борясь, и он рычит, притягивая меня ближе.

– Поцелуй меня в ответ, - требует он.

Я хочу, но я не должна.

– Поцелуй меня в ответ… - на этот раз это отчаянная мольба, которая сильнее моей воли.

Я целую его в ответ.

И о, мой гребаный… это полный пиздец.

Внутренности пульсируют, все тело оживает, когда я провожу своим языком по его, наши губы двигаются так, как будто они знают друг друга всю гребаную жизнь. Как будто они были созданы для этого, друг для друга.

Это глупая, отрезвляющая мысль, и я отрываюсь от него.

Моя рука прикрывает рот, и он рычит, продвигаясь вперед и стирая каждую частичку пространства, которое я оставляю между нами, пока моя спина не упирается в стену.

– Я облажался. Я хочу забрать все это обратно, - сердито рычит он.
– Я приму на себя твой гнев из-за этой гребаной лжи.

– Я не понимаю.

Найт стискивает зубы, вырываясь, когда его пальцы погружаются в волосы, и он тянет. Когда он, наконец, оглядывается на меня, там бушует ад.

– Ты, блядь, возненавидишь меня. Сейчас еще больше, чем раньше, но я не уверен, что меня это, блядь, волнует.

Его рот снова врезается в мой, и я сопротивляюсь этому, но затем он опускается ниже, хватая мои бедра, и мои ноги обвиваются вокруг него, как будто мы принадлежим друг другу.

– Ты не можешь быть моей гребаной королевой, Лондон, - рычит он мне в губы.

– Я не хочу ею быть.

Это выводит его из себя, и он отрывает меня от стены только для того, чтобы снова прижать к ней.

Его руки ныряют под маленькое платье, которое я надела сегодня, и он не колеблется. Пальцы проникают прямо внутрь, мой стон громкий и нуждающийся, когда все его тело сотрясается от этого звука.

– Я чертовски скучал по тебе, - бормочет он мне в шею, и я позволяю ему говорить свое безумие, потому что ощущение его пальцев внутри моей киски слишком сильно для меня, чтобы беспокоиться о том, что он представляет меня кем-то другим.

Он безжалостно вколачивается в меня, прижимаясь членом к моему бедру, и в этот момент моя голова откидывается назад.

– Черт, - хриплю я, дергая его за волосы, когда его губы возвращаются к моим.

– Мне, возможно, придется оставить и тебя тоже.

Тоже.

Тоже?!

Его слова, как гребаная ванна со льдом, и мои мышцы леденеют.

Буквально.

Найт отшатывается, и я падаю на пол, когда он смотрит на свои пальцы так, словно я обожгла его.

Я снова смотрю на свою кожу, отмечая новый оттенок синего.

Он возвращает взор к своим пальцам, мое возбуждение покрывает их… твердое, как лед.

Я одергиваю платье, делая шаг назад, но он продолжает приближаться.

Вспыхивает паника, и я вскидываю руки, чтобы удержать его на расстоянии. Он отлетает, врезаясь спиной в противоположную стену.