История от автора, имеющего отношение к шаманизму, родовыми корнями связанного с землями традициями и культурой одного из коренных народов Сибири. События происходят в 70—80-х годах прошлого века. Книга о развитии человека, прошедшего дорогу духовного наставника и носителя веры. Она вмещает в себя любовь, потерю и разочарование, восстание из небытия, другую жизнь, в развитии и постижении нового смысла. Книга для семейного прочтения
Глава 1Шон?
На волчьей облаве
Однажды, в далеком прошлом, когда была большая волчья облава, ее родители куда-то вдруг исчезли. Она слышала лай собак и сильный грохот, выстрелы охотников и предсмертное рычание волка. Потом, внезапно, все окончилось и стало тихо. Время потянулось. В лесной глуши, послышался морозный хруст и звук приближающихся шагов. С каждым мгновеньем они становились все громче и громче. Совсем рядом, маленькая волчица услыхала разговор людей. Это были два охотника, которые подъехали, сняли широкие деревянные лыжи, подошли и начали осматривать логово. Охотник, что помоложе, поднял двуствольное ружье, взвел курки и с осторожностью направил внутрь. Убедившись в отсутствии опасности, охотник убрал ружье и запустил рукой. Он долго шарился впотьмах, пока не нащупал маленький пушистый комок. Человек ухватил его и потащил наружу. Это был щенок. Он извивался весь, пытался вырваться и норовил схватить зубами. Охотник поднес его поближе и осмотрел внимательно. Покрутил со всех сторон, и обратился к старшему:
— Батя, да это же волчица, — девочка. Пропадет в лесу, одна без матери. Зачем мучиться животине, пристрелить бы её, и дело с концом, — еще раз посмотрел на маленького рычащего зверя.
— Не торопись, Степа, не на то у тебя голова на плечах, чтобы палить направо и налево. Дай-ка гляну на эту щенушку, — он сердобольно взял волчицу и внимательно осмотрел. Та перестала рычать и успокоилась в его теплых жилистых руках. И даже показалось, как будто улыбнулась старику. Окрас у хищницы был светло-серый, а мордочка, грудь, кончики лап и хвоста — белые. Легко можно спутать со щенком северной лайки, словно и не волчий был детеныш.
«Видать приглянулась отцу, раз стрелять мне не позволил!» — подумалось Степану. А тот снял шубенки и положил заботливо щенушку в шапку, чтобы по дороге не замерзла. Затолкал ее в мешок. Вместо своей ушанки надел легкую вязаную шапочку, поднял со снега рукавицы и закинул мешок за плечи. Они еще раз осмотрелись и решили возвращаться — путь назад не близкий, — надо засветло доехать.
Охотовед, устроивший облаву, был на снегоходе, он быстро добрался до своей заимки. У Милхая со Степаном не было такой техники, поэтому они добирались до деревни медленно, — на деревянных лыжах. Как остальные возвращались, они не знали. Волчица пригрелась в шапке за плечами у Милхая и почти не издавала никаких звуков.
— Батя, ты щенка проверь, мало ли, чтоб не задохнулся, — посоветовал Степан.
— Хорошо, сейчас, — Милхай остановился, снял мешок и раскрутил веревку. Хищница дремала. Она, почуяв свежий воздух, потянула вверх свою маленькую мордочку. Ловила носом незнакомые запахи, смешно шевелила усами, оставив при этом закрытыми глаза. Милхай со Степаном заулыбались.
— Ну, вот и Коле твоему радость! Играть с ней будет, кормить, поить. А когда она подрастет, может, куда и отдадим: в питомник, или в зоопарк.
«Шоно» — нарек ее Милхай, что в переводе на русский означало «Волк».
Они запаковали мешок и продолжили свой путь. Уже вечерело, нужно было поторапливаться пока хоть что-то видно. Степан шел впереди и все время оглядывался, контролировал, чтобы отец не отставал. Смеркалось. На зимнем морозном небе выкатилась полная луна.
— Видишь, Степа, сама природа нам с тобой помогает, — Милхай плавно подкатился к сыну, когда тот остановился отдохнуть. — Вон как подсвечивает, только не ленись, ноги переставляй!
— Ну, с таким-то светильником и ночью не заблудишься! — подхватил разговор Степан. — Батя, как щенок? — спросил в очередной раз.
— Да как, как… — нормально! Дремлет, чего тревожить? Даст Бог, живым довезем. Ну, а коли нет, тогда и не судьба, — сделал заключение Милхай и покатился дальше. Он не стал развязывать мешок и доставать оттуда волчицу. Поздно уже. Хотя и провели облаву, однако зима в тайге, да еще ночью, — не самое лучшее место. Можно заблудиться, или на хищников нарваться. Обратную дорогу они преодолели хорошо и безо всяких приключений.
Дома их ждали с нетерпеньем. Пятница, конец рабочей недели, все родные собрались. Янжима — жена Милхая, Оюна — любимая невестка, и внуки: маленький Коля и его старшая сестра Катя. Женщины приготовили ужин. На стол поставили тарелку с горячей вареной бараниной, очищенную от «мундиров» картошку, соленые огурцы с помидорами, салат из моркови с капустой, домашнюю сметану и горячий чай с молоком. Янжима напекла пирожков с луком и с яйцом — так, как любили её дед и внуки. Отдельно, в глубокие тарелки, налили наваристый бухлёр. Спиртное у Милхая не водилось, разве что тарасун (слабоалкогольный кисломолочный напиток), да и тот доставали только по большому поводу. Хотя Милхай и проводил обряды с водкой, на семейном столе она почти не появлялась. И это было нормой для Шамана.
«Порадоваться, повеселиться можно и без алкоголя! — говорил Милхай. — Кто трезвым не умеет делать, тому и водка не поможет. Человек, когда он пьяный, не контролирует себя и поступки свои с мыслями».
Жена Милхая, миловидная бурятка, в молодости пела очень хорошо. Когда она родилась, родители ей дали имя Янжима, что в переводе означало «Владычица Мелодии». У нее был красивый хорошо поставленный голос. Не однажды, она участвовала в районных смотрах и концертах. Там-то и присмотрел ее молодой Милхай.