— Эй, — рявкнул я, с ухмылкой отталкивая его, и Фокс со смехом попятился, когда Лютер замахнулся на меня кулаком.

Я едва избежал удара, бросившись на него и прижав спиной к стене кухни, а затем мы вступили в яростную борьбу, как тогда, когда мы с Фоксом были мальчишками, и он учил нас драться. Только теперь ему придется потрудиться, чтобы победить меня. Я был таким же большим, как он, но более подлым ублюдком, чем он.

— Маверик? — Позвала Мейбл, когда мой смех стал громче. — Это ты?

Я с ухмылкой оттолкнул отца и направился к ней. Струящееся белое платье, в которое она была одета, развевалось вокруг нее на ветру, пока она сидела в шезлонге. — А, вот и ты. — Она улыбнулась мне, когда я опустился рядом с ней, и потянулась, чтобы взять меня за руку. — Ты уже нашел этого грубияна? Ты принес домой мои бриллианты?

— Пока нет, — выдохнул я. — Но скоро. Обещаю.

Она улыбнулась, сжимая мои пальцы в своей крошечной морщинистой ладони. — Они твои, ты знаешь? Я хочу, чтобы они были у тебя. Используй их, чтобы построить жизнь твоей мечты, милый мальчик. Прости, что я не смогла принести их тебе сама, прости за всю эту чертову суматоху.

Я нахмурился, придвигаясь ближе к ней, когда что-то острое кольнуло меня в груди. — Меня не волнуют какие-то гребаные бриллианты, Мейбл. Я просто рад, что ты в безопасности и что ты подальше от этого засранца.

— Да, так приятно снова увидеть солнце, — вздохнула она, поднимая голову, чтобы посмотреть на небо, прежде чем снова повернуться ко мне. — Но эти бриллианты твои, я хранила их все эти годы, и я сделала это не для того, чтобы какой-то негодяй забрал их и украл состояние Роузвудов. Мне неприятно думать о них в его скользких ручонках.

— Я верну их, — поклялся я, видя, как это разъедает ее изнутри. — Для тебя.

— Нет, для тебя, мой мальчик. — Она протянула руку и провела пальцами по моей щеке. — Боже мой, ты действительно чем-то похож на нее, теперь я это вижу. На мою дорогую Ронда.

Мой пульс забился немного быстрее, и я почувствовал непреодолимое желание узнать больше о своей матери. Мой отец мог гнить в аду, мне все равно, но Ронда Роузвуд была той, о ком я хотел узнать больше. Что ж, я надеялся, что узнаю.

— Какой она была? — спросил я.

— О боже, — вздохнула Мейбл, улыбка озарила ее губы, а в глазах заплясали какие-то воспоминания. — Она была красивой, доброй, щедрой, к тому же настоящей деловой женщиной. О, в ней была такая свирепая жилка, я вижу ее и в тебе. Она сделала бы что угодно для тех, кого любила, и, полагаю, в конце концов сделала. — Она печально посмотрела на меня, и в ее голосе послышались хриплые нотки, а мое сердце разорвалось в груди.

— Расскажи мне больше, — настаивал я, и она кивнула, откидываясь на подушки.

Когда она начала говорить, я начал выстраивать образ своей матери в голове, выясняя, кем она была и кем, возможно, являюсь я. Большую часть своей жизни я носил броню и стал самым сильным и свирепым существом, каким только мог быть, но в моей тьме был свет. И пришло время снова впустить его.

— Мы точно уверены в этом? — Спросила я, дергая за подол маленького серебристого платья, которое было на мне, прекрасно понимая, что мои попытки почти ничего не дали для того, чтобы мои ягодицы не торчали из-под него.

Мы были за кулисами «Загробной Жизни», музыка гремела по клубу так громко, что стены вибрировали от нее, в то время как стриптизерши суетились вокруг нас, надевая свои костюмы для первых выступлений, натирая свои тела блестками и детским маслом, пока не стало казаться, что Пегаса стошнило на все помещение.

Прошло три дня с момента той заварухи в пещере, повешения и всего остального. Три дня наслаждения под солнцем и купания в компании моих мальчиков, в то время как каждый «Арлекин» в городе искал хоть какие-то признаки присутствия Шона и не смог найти даже волосинки, который принадлежал бы ему.

Мы провели много времени, вспоминая истории из нашей юности и возвращаясь к той связи, которую мы всегда так легко разделяли, и, конечно, эта новая динамика включала в себя много наготы, к которой у меня не было абсолютно никаких претензий. Но только не с Фоксом. Он держался на расстоянии, когда остальные искали удовольствия в моей плоти, и я знала, что он с трудом приспосабливается к новому образу жизни. Но он не уходил и не казался обиженным тем, что я провожу с ними время. И я была так рада, что он стал частью этого, даже если мы не спешили.