Вячеслав Алексеевич Назаров
БРЕМЯ РАВНЫХ
Поэт Вячеслав Алексеевич Назаров (1935-1977) впервые опубликовал фантастический рассказ в журнале "Енисей" в 1968 году. В 1972 году в Красноярске вышла книга его фантастических повестей "Вечные паруса", получившая высокую оценку читателей и критики.
Произведения В. Назарова издавались в Москве в журнале "Искатель" (1977 г.), в сборнике фантастов Сибири "Зеленый поезд" (1976 г.), в серии "Библиотека советской фантастики" вышла книга "Зеленые двери земли" (изд-во "Мол. гвардия" 1978).
Новые фантастические повести, вошедшие в эту книгу, актуальны, остры, динамичны. Для В. Назарова, поэта и фантаста, характерно обращение к целому ряду проблем и идей. Писателя волнуют вопросы взаимодействия науки и общества, он размышляет о месте ученого, о мере ответственности его прав и обязанностей, о готовности человека вообще ко встрече с Неизвестным в глубинах космоса или у себя на земле ("Бремя равных").
В социально-критическом ключе написаны повести "Силайское яблоко" и "Восстание супров". Повесть "Силайское яблоко" направлена против мифов тоталитарного государства, против диктаторов разной величины и формовыражевия, в ней отразились проблемы самых: разнообразных аспектов. В "Восстании супров" автор затрагивает антимилитаристские мотивы, вопросы взаимопонимания людей разных поколений. Повести объединены гуманистической идеей ответственности человека за своя дела, где бы он ни был - на земле или в космосе.
БРЕМЯ РАВНЫХ
Сыну Юлию посвящаю
1. БЕРЕГ
Будильник пропел вовремя, и Нина отчетливо слышала его голос, но когда она, наконец, нашла в себе силы открыть глаза, за окном уже стоял сиреневый рассвет, а светящиеся на потолке часы показывали без пятнадцати четыре.
В углу беззвучно надрывался видеофон. Световой сигнал срочного вызова то наливался угрожающим багрянцем, то обмирал до нежнорозового, отчаявшись привлечь внимание.
Конечно, звук тоже выключен.
Накинув халат и пытаясь на ходу основательно рассердиться, Нина подошла к видеофону.
Экран дернулся, и появился Андрей - усталый, волосы прилипли к мокрому лбу.
– Ты где?
– Все еще в Москве...
Невольно вырвалось жалостное:
– Ты не спал?
– Нет, Нинок. Все ещё решаем... Андрей звонил из автомата, около дверл расплывчато маячили раздраженные тени.
– Ну и до чего дорешались?
– Боюсь, биостанцию с Прометея все-таки снимут...
– Почему? Это же отступление!
– Отступление, конечно. Но разве убедишь... Биостанцию построили, чтобы экспериментировать над планетой Прометей. В смысле распространения земной жизни. А сейчас получается, что экспериментируют над нами. Да еще неизвестно кто. Быть кроликом неприятно... И опасно.
– А как же с Антроповым? Куда его?
– В том-то все дело. Оставить на Прометее одного - все равно что раненого в тайге бросить. Вернуть на Землю-почти убийство, врачи убеждены, что Антропов живет только за счет каких-то загадочных процессов, возможных только на Прометее...
– Ну, а Антропов? Как .он сам-то?
– Что Антропов? Семен в этих делах уже не в счет... Мелочи, вроде собственной судьбы, его уже не интересуют... Полный распад психики. Да нет, он в своем уме, это-то и страшно. Он все понимает и сознает. Но в каком-то другом измерении, что ли. Биостанция шлет панические менгограммы: что делать?
Лицо на экране дернулось, но уже не от помех... Нина покосилась на часы, и-Андрей заметил это.
– Прости, Нинок. Мало того, что не смог тебя проводить, так даже сейчас забиваю тебе голову своими горестями. Как твои старцы?
– Пока тихо. Насколько я понимаю, каждый в своей стихии. Карагодский среди журналистов и "научной публики", а Пан - на "Дельфине", набивает его под шумок своей аппаратурой.
– Затишье перед бурей. Передай шефу мой пламенный привет. Кстати, мне бы с Паном потолковать надо... Я с ним свяжусь, как только расхлебаем тут кашу.Теперь на часы посмотрел уже Андрей.
– Нинок, родная, не сердись...
– Ладно, привыкла... Надеюсь, хоть сегодня ты прилетишь? Учти, Юрка на твоей совести, папа!
– Конечно, Нинок! За Юрку ты не беспокойся. Счастливо тебе... Целую...
Мягко щелкнул тумблер отбоя.
Юрка спал, свернувшись калачиком, и из-под большого пледа торчал только сладко посапывающий нос.
"Пусть спит", - решила Нина и, стараясь не шуметь, начала торопливо собираться.
Такси летело по Курортному проспекту так, что сосало под ложечкой, а цветы магнолий вспыхивали в темной зелени неожиданными выстрелами.
В зеркало была видна бледно-желтая лента дороги, стремительно несущаяся назад, плотная самшитовая изгородь по обе стороны, а за нею темные шпалеры островерхих кипарисов. Дорога в этот час была пустынна, за зеленью не .видно было домов, и казалось, что машина летит не по центру огромного курортного города, а по дикому субтропическому лесу, который каким-то чудом пересекла широкая пластиковая тропа.
За деревьями блеснул шпиль морского вокзала.
Описав лихой круг по площади, машина вклинилась в плотное каре электромобилей, выстроившихся у причала.