Тем не менее, полностью достичь своей цели у него не вышло — спустя пару мгновений, я понял, что снова могу ясно мыслить. Да, скорее всего, после этой встречи меня накроет отходняк и будут трястись руки. Но прямо сейчас нервная система была относительно стабильна. Такая вот особенность организма.

— Насколько я понимаю, сейчас вы скажете, что нужно с вами поделиться?

Услышав мои слова, да ещё произнесённые тоном, напоминающим его собственный, мужчина чуть прищурился. Потом сделал ещё один глоток кофе. Посмотрел на меня.

— Весь в отца. Такой же умный. И считающий себя бессмертным. Может, тогда сам скажешь, сколько процентов ты мне отдашь?

Мысль о том, чтобы ввести в капитал стартапа фирму, связанную с криминалом, мне не нравилась. Наличие оффшора и учредителя из Лаферрере уже могли создать негативный фон. Но первое можно объяснить инвестициями, а чистоту курьерской компании, при необходимости, обосновать документально. В теории, ввести Эль Тигре в дело можно было через ещё один оффшор. Только вот, далеко не факт, что он пойдёт на такие сложности, пока стартап будет на самой ранней стадии.

К тому же, был ещё один момент — он наверняка потребует часть моей собственной доли. Как итог — её стоимость заметно снизится. А я потеряю контроль над компанией, даже если отталкиваться исключительно от буквы закона.

В следующее мгновение внутри моего разума полыхнула новая идея. Которая сначала показалась откровенно безумной. Потом, опасной. А спустя ещё секунду, я решил, что возможно, она не так уж и плоха.

Положив руки на столешницу, посмотрел в глаза собеседника.

— Сорок девять процентов компании. Но не прямо сейчас, а через месяц. И не отдам, а продам за шестьдесят пять с половиной тысяч долларов.

В этот раз мне буквально приходилось заставлять себя говорить — было отчётливое впечатление, что эти безумные слова произношу не я, а кто-то посторонний. Ради справедливости — Эль Тигре такого тоже услышать не ожидал. Секунды четыре смотрел на меня изумлённым взглядом. А потом внезапно расхохотался. Перегнувшись через столик, хлопнул меня по плечу.

— Давно меня так никто не веселил, парень. Любишь ты подёргать тигра за усы. А ещё говорят, что молодёжь нынче не такая рисковая пошла.

Я молча ждал продолжения, наблюдая за ним. На самом деле, предложение было не таким уж и плохим. Если стартап на самом деле начнёт расти, то через какое-то время Солис сможет продать свою долю за куда большие деньги.

Впрочем, эти аргументы работали только в одном случае — если исключить из расчётов возможность Эль Тигре забрать всё бесплатно. Либо потребовать долю в условные десять процентов, оставив мне сорок, в качестве мотивации для работы.

Какое-то время тот молчал, продолжая посмеиваться и разглядывая меня. Потом вдруг подался вперёд, разом став серьёзным.

— Если через месяц мои люди оценят фирму хотя бы в сотню тысяч, я согласен. Ты получишь деньги, а я твою долю.

На долю секунды замолчав, вдруг поинтересовался.

— Только скажи, куда ты денешь ещё один процент?

Чувствуя, как по нервам прокатилась волна лёгкого расслабления, я пожал плечами.

— Отдам Августину Моралесу. Как и обещал.

Солис скривил губы в усмешке.

— Ты и правда похож на Матвея. Считай, тебе сегодня сказочно повезло. Как второй раз родился. Только теперь вылез из утробы матери, сразу со слитком золота в зубах.

Одним глотком допив кофе, он явно намеревался встать. Но я остановил мужчину вопросом, который крутился в голове с момента нашей первой встречи. Тем более, сейчас ситуация показалась для него вполне подходящей.

— Откуда вы знали моего отца? Какие у вас с ним были дела?

Уже начавший вставать мужчина опустился назад на стул. Смерив меня взглядом, попытался изобразить на лице иронию.

— Какие у нас могли быть дела, Матиас? Просто знакомые. Пару раз вместе выпивали, разок наваляли компании байкеров. Ничего такого.

Я втянул воздух, пытаясь сообразить, как именно сформулировать следующий вопрос. Но Эль Тигре уже поднялся на ноги. Всем своим видом показывая, что больше у него ничего спрашивать не стоит.

А уже в следующую секунду остановился сбоку от меня. И тихо проговорил.

— Ты только не думай, что я добрый и пушистый кролик, которого можно смешить и водить за нос. Это первое и последнее одолжение. Больше такого не будет.

Я поднял голову, столкнувшись с ледяным взглядом, в котором, казалось, не было ни единой капли эмоций. А тот продолжил.