Внедряющему искусственный интеллект в секс-куклы профессору поступает заказ от азиатского диктатора. Для поощрения членов партии тому требуются кошки-жёны, причём весьма умные. Чтобы, помимо основной своей функции, те и беседу могли поддержать, и завтрак с ужином приготовить, и в магазин сходить, и дома убраться и так далее.
Поскольку настолько универсальную нейросеть, да ещё и работающую автономно без интернета, пока не придумали, профессор идёт на интересный эксперимент. Вместо попыток имитировать человеческий мозг, он берёт за образец куда более скромный мозг уличной кошки.
И всё идёт на удивление хорошо, пока влиятельные люди не просят внедрить в нейросеть «прогрессивные установки», чтобы кошки-жёны могли ненавязчиво направлять свиту диктатора на путь истинный, так сказать.
Увы, «прогресс» в понимании западных активистов оказывается совсем не тем прогрессом, на который рассчитывал наш профессор.
Глава 1. Белый мужик
— Мне вас искренне жаль, но нельзя же так, с первым встречным, только из-за служебного положения…
Михаил Булгаков, «Собачье сердце»
«Холодно. Как же холодно! Аж глазки слезятся!»
Потрёпанная жизнью кошка ловко запрыгнула на низкий забор, не желая ступать по промёрзшему асфальту на тротуаре. Лучше балансировать, медленно идя по узкой планке, чем окончательно гробить лапки.
«Проклятые упыри, опять решили сэкономить на мраморной крошке. Посыпали все дороги чёртовой солью, ходить невозможно! Подушечки на лапах трескаются, неделю зализывать раны надо после такой вот прогулочки! Оптимизаторы хреновы».
С уборкой снега в последние годы дела вообще обстояли неважно. Чистить улицы после снегопадов никто не спешил, а многие тропинки так и вовсе огораживали на всю зиму, чтобы не убирать. Вместо вывоза, снег часто сваливался на обочины, образуя со временем настоящие горы. Когда же снег начинал сам собой таять, появлялись огромные лужи — не перепрыгнуть, не обойти. Но хуже всего для обуви и животных, конечно же, была соль.
«Бедные мои лапки, разъедает кожу, аж жуть! Куда смотрят зоозащитники?! Ах, ну да, их же только вонючие собаки волнуют. Даже тот белобрысенький президент говорил: ?they're eating the dogs?. Не кошек, заметьте, мигранты едят, а якобы только собак. На кошек всем наплевать! Ими лишь умиляются, но их проблемы не обсуждают».
Бездомная кошка считала такое положение дел крайне несправедливым. Если кошки, в отличие от глупых собак, на людей не набрасываются, то сие вовсе не означает, что проблемы бродячих кошек не существует. Ещё как существует! Просто это проблема именно кошек, а не людей.
«Чёртовы лицемеры! Прикидываются совестью всего мира, а на деле лишь пытаются привлечь внимание к себе ненаглядным. Особенно дуры с розовыми волосами меня раздражают. ?Кис-кис-кис?, ?мяу-мяу?, ?мур-мур-мур?, сто пятьсот фоточек на свой телефон сделают, а пожрать хрен дадут! В лучшем случае кусок гадкой булочки кинут, от которой потом живот пучит. А всё туда же, активистки они, за всё хорошее против всего плохого, ё-моё».
Кошка презрительно фыркнула, как никто другой она знала: умилением сыт не будешь. Лучше поклянчить еды у какой-нибудь старушки, которая не качает права с утра до ночи, но зато отсыплет нормальной еды. А если повезёт, то даже пригладит. Эти-то розово-сине-зеленоволосые марать руки брезгуют.
«И помойки рядом с домами пожилых людей куда перспективнее. Там еда, остатки настоящей еды, а не одни упаковки! Что эти крашенные девчули вообще жрут? Там в лучшем случае коробки от пиццы и гамбургеров иногда попадаются. Готовить, походу, то ли не умеют, то ли категорически не хотят. Может, они взаправду считают, что готовка их достоинство умаляет?»
По мнению бездомной кошки, если что и могло в действительности умалить чьё-либо достоинство, так это невыносимое чувство голода. Побегай на морозе пару дней без еды, вот тогда ты действительно начнёшь унижаться, выпрашивая у таких же униженных людей их объедки.
«Люди вообще забыли, что значит настоящее унижение. Их послушать, так они самые угнетённые, а хуже, чем сейчас, никогда ещё не было. Каждый чих их права ущемляет, всё плохо, раньше было лучше и прочая ерунда. У самих уже жопа в штаны не влезает, ряха ломится от фастфуда, одежда теплее, чем моя шкурка, но они, конечно, самые несчастные в мире! Зажрались, двуногие кожаные мешки, зажрались».
Кошка спрыгнула с забора на неубранный тротуар, стремительно пробежалась по снегу, а затем грациозно сиганула на крышку мусорного контейнера. Хоть тот и был закрыт, она не могла пройти мимо. Мусор — это еда, а еда — это жизнь. Застыв в раскоряку над закрытой крышкой, кошка стала принюхиваться. Если она учует запах мяса, то будет ждать хоть до утра, пока кто-нибудь не откроет контейнер.
«Обмельчали людишки. Даже мусорные баки теперь закрывающиеся. Ни себе, ни кошкам называется. Не хотят, чтобы животные мусор разбрасывали, видите ли. Можно подумать, от закрытых контейнеров чище в городе стало. Бомжи-то их всё одно открывают. Убирать улицы надо чаще, а не баки хитроумными механизмами закрывать!»
Пожалуй, бомжи были главными конкурентами бродячих кошек за выживание. Бездомные люди захватили все лучшие помойки рядом с ресторанами, и если раньше, бывало, делились объедками с братьями меньшими, то в последние годы дрались за крохи даже между собой. Что ж, ничего удивительного, уж очень много стало обнищавших людишек — «спасибо» тому красавчику за его идиотскую миграционную политику. Такую страну испортил…
«Эх, Канада, Канада, не та ты уже. Правильно белые мужики говорят: премьер-министр метросексуал — горе стране. И пускай красавца на днях выперли прямо вместе со стулом, не скоро ещё страна оклемается от такого наплыва мигрантов, ох не скоро».
Бродячая кошка пережила уже пять зим, и с каждой годом жизнь становилась всё хуже и хуже. Объедков в помойках всё меньше, бомжей на улицах всё больше и больше. Виданное ли дело, те стали расставлять свои палатки прямо на оживлённых тротуарах, а то и просто спать в мешках, где им вздумается!