Необходимо держаться от этой женщины подальше. Не понимаю, что она со мной творит, но мне от этого становится некомфортно. Я вжимаюсь в спинку дивана, пытаясь сменить положение ног под столом, и вскидываю в воздух два пальца, сообщая бармену, что пора обновить мне стакан. Нужно заглушить эти чувства.

Два скотча спустя мой разум проясняется, и Грейсон, опаздывающий кретин, уже, слава богу, недалеко. А мне ох как необходимо отвлечься. Я не могу прекратить выискивать ее в море людей на танцполе. Меня поражает, с какой страстью она зачитывает строки из трека Эминема без всякого стеснения, прямо в центре зала. Я наблюдаю за самым прекрасным представлением в своей жизни, при этом оказавшись в первом ряду. Последние полчаса ее идеальная округлая задница так и манит. На хрен Бродвей, вот они, лучшие места в заведении. Я могу смотреть на нее всю ночь.

И, по всей видимости, я не единственный похотливый гондон, заметивший ее. За ней наблюдает каждый мужчина в зале, они восхищаются тем, чем не могут обладать. А поджавшие губы дамочки косятся на нее на расстоянии. Она отличается от других пришедших женщин. Ей здесь не место, но ее это, судя по всему, ничуть не волнует. И это для меня в новинку.

Я вздыхаю и осушаю стакан, раздраженный тем, что очутился в одной лодке с прочими мужчинами, но если она не достанется мне, то, черт возьми, не достанется никому.

Пора бы мне уйти и принять холодный – нет, мать его, ледяной – душ, и отправиться в кровать. Тянусь в карман за телефоном и пишу сообщение Грейсону:

Он отвечает без промедления:

С губ срывается смешок. Дерзкий придурок.

Убираю телефон обратно в карман пиджака и застываю. Но тут меня пронзает электрический ток. Какого хрена?

Резкое движение рядом со мной пробуждает во мне бойцовский инстинкт. Я разворачиваюсь и выкидываю вперед руку, подхватывая летящую на пол женщину.

И стоит моей руке коснуться ее тела, во мне вспыхивает огонь, тут же пробуждающий мой член. Твою мать, я точно знаю, кто она.

Именно та, к которой я себе запретил прикасаться и от которой хотел держаться подальше, свалилась мне на колени и схватилась за мой член, как за джойстик.

Я гляжу на нее и замечаю, что она сморщила нос, на ее лице – неописуемый ужас. Теперь она жмурится, словно пытается набраться смелости посмотреть мне в глаза. Она так и не отпускает мой член, будто считает, что, убрав руку, тут же рухнет на пол. Она и не представляет, что бы я мог с ней сделать.

Она так тесно ко мне жмется, что по моему телу растекается тепло. Осторожно, чтобы не спугнуть ее, я наклоняю голову и делаю глубокий вдох, втягивая ее аромат: она пахнет великолепно, персиками, без сомнения, сладкими, прямо как она. «Повторяю, Келлер, это девушка не твоего калибра», – напоминаю я себе.

Хмыкая, отмечаю, что она приоткрывает один глаз. Остается каменной, как статуя, но пускается изучать меня. Похоже, ей нравится открывшийся ей вид, судя по тому, как сбивается ее дыхание и начинает колотиться сердце – иначе отчего так пульсирует жилка на ее тонкой шее?

Потеряв рассудок, я тянусь губами к ее уху и заправляю ее непослушную кудряшку. Честно говоря, не понимаю, что меня на это толкнуло: несущийся по венам жар, ее рука на моем стоящем члене или ее поразительная красота. Я вновь вдыхаю ее аромат, и с ее губ срывается тихий стон. В голове тут же проносится миллион вариантов, как бы я мог заставить ее стонать чаще.

– Ну привет, прелесть, разве не нужно угостить мужчину выпивкой, прежде чем хватать его за член? – говорю я, ухмыляясь, и жду ее реакции.

Она, напоминая оленя в свете фар, тяжело вздыхает и пытается подняться с моих коленей, но хрена с два у нее получится. Я крепче хватаю ее за задницу и прижимаю к себе, где ей и место.

Отчего-то меня к этой женщине невероятно сильно тянет. Мне не хочется, чтобы она уходила.

– Вот как ты обходишься с мужчинами, которые не дают тебе разбить лицо о пол? Я могу придумать пару других способов, как бы ты могла отплатить.

Я давлю на нее, жаждая увидеть реакцию.

Ожидаю заметить отвращение на лице. Она кажется слишком невинной для моих дерьмовых выходок. Вместо этого она меня шокирует: ее черты смягчаются, и в глазах вспыхивает озорной огонек. Уже открываю рот, чтобы ляпнуть что-нибудь еще, как она хватается за мой воротник и перекидывает ногу, чтобы оседлать меня. Ее лицо оказывается в паре дюймов от моего. От того, как мы смотрим друг на друга, у меня спирает дыхание. Из горла вырывается хрип, и я провожу рукой по лицу, намереваясь вернуть себя в чувство и вынудить мозг работать.

Она же прикусывает нижнюю губу идеальными белоснежными зубами и изучает меня, оценивая мое тело и пожирая меня глазами. С удивительной легкостью сдвигается назад и трется своей задницей о мой пенис. Господи, да откуда взялась эта женщина?

Я выгибаю бровь, призывая ее сказать хоть слово, а сам всеми силами стараюсь отвлечься от фантазий о ее пухлых красных губах на моем члене.

Она приникает ко мне, прижимаясь к моему телу своим, и тянется губами к уху. Соберись, Келлер, не обращай внимания на то, как ее грудь трется о твою. Своим дыханием она щекочет мою шею.