Ненавистная любовь и любимая служба в XIX веке

Как-то у него расператак и в XIX веке. И ведь служба вроде бы идет, но от самого императора по шее получил, хотя он же широко наградил и обласкал. И любовь была, но как-то совсем не туда и не с той.

Но, черт возьми, и в этом веке он, уже как князь Долгорукий, остался блистательным полицейским, а, значит, бойтесь грабители и воры всех мастей светлейшего князя из рода Рюриковичей!

Кажется, это было самое короткое следствие в его долгой оперативно-следственной практике за два неполных века. Еще бы! Вы, господа жандармы прошлой эпохи, еще бы так попахали в поте лица, как он в XXI веке, когда работаешь по нескольким делам сразу, а начальство тебя еще постоянно гнобит из-за низкой статистики раскрываемости.

Хотя, нынешняя полиция тоже, может, так же плотно вкалывает, хотя бы на уровне рядовых следователе. Константин Николаевич ведь не все знает, он тут в линейном отделе полиции не работал, как-то в этом веке ему повезло. Или он так удачно включился?

Теперь уже, впрочем, попаданцу все равно, розыскная деятельность у него оценивается на все пять с плюсом. А сравниваться и с прошлым-будущим XXI веком, и с современной для него работой силовых структур… зачем? Он сейчас стал единственным и уникальным, работающим исключительно на его императорское величество, или, хотя бы, по его августейшим заданиям!

Впрочем, ну его на фиг! Подумаю лучше о своей дорогой, несравненной жене Елене Федоровне (эх, и милая несравненная Маша!).

Князь Долгорукий покосился на сидящую рядом почти законную супругу. Как говорится, секс есть одной из самых движущих сил человечества. Никчменный лживый вервольф из столичного трактира «Злая собака» еще не знал, что оказался на пути полицейского (или уже жандармского) следователя пусть на не самую желанную, но все-таки свадьбу. И он становится единственной преградой. После этого не удивительно, что потребовалось буквально несколько минут (мгновений!) для разоблачения кровавых преступлений. Тем более, тот и не понимал (не хотел понимать?), что такое сокрытие уголовных улик.

И вот он уже наедине, ну, хотя бы в пролетке, с его еще девушкой. Пусть не единственной, и не желанной. Но упорно стремящейся быть законной женой перед небесным покровителем и земным императором.

— А я? — тотчас же подала голос Елена Федоровна, словно услышала, что он думает о ней (именно так!), — я тоже хочу снова в Зимний дворец, а не сидеть одна в доме — мне ведь страшно, — она слегка прижала его к себе, что б никто не услышал, и жалобно попросила: — или пойдем домой вместе, мне так хорошо с тобой!

Конечно же, он не мог ей так просто отказать. Все же уже как любимая дорогая жена (хотя бы внешне). Эх-хе-хе, не только человек создает бытие, но и бытие с легкостью создает человека.

— Пойдем, — вдохнул он согласие и легко вскочил в легкую коляску. Хороший, кстати, у нее транспорт, хоть и древний. Она сама говорила, что покойные еще родители в молодости после свадьбы заказали в каретной мастерской. А ничего так, освежить кожу, да кое-где подновить краску и лак, и не стыдно будет выезжать на визиты.

Он постарался послушать свою подругу, вроде бы она что-то говорила.

— И потом, — продолжила Елена Федоровна, — тебе надо не только арестовать преступника, но и сообщить во дворце, — она негромко засмеялась, — наверное, его императорское величество Николай Павлович и его высокопревосходительство Александр Христофорович Бенкендорф до сих пор планируют, как они будут искать и, если повезет, арестовывать вервольфа.

И она опять засмеялась, представив, как солидные сановники, все в званиях и орденах хотят его арестовать, а они им сообщают об уже осуществленном аресте.

Когда они приехали в Зимний дворец, все было, как и предполагала Елена Федоровна. Больше того, Николай Павлович и Александр Христофорович не только сами занимались этим, как они считали, важным и нужным, а в реальности никчемным и довольно-таки бесполезным делом, но и вращали вокруг этого массу народа.

Жандармские и полицейские офицеры, штатские чиновники, флигель-адъютанты разных званий и должностей — все деятельно работали, разрабатывали как саму идею в целом, так и разные сюжеты в частности.

В общем, как понимал Константин Николаевич, это была российская действительность в разрезе — хоть в XIX, хоть в XXI веках, когда в отдельности работники трудились в поте лица, а в общий итог составлял огромный и пессимистичный круглый ноль.

Но сама разворачиваемая деятельность государственной машины была так красива, что у Константина Николаевича рука не поворачивалась останавливать текущий процесс. В конце концов, это был практически тот же «Черный квадрат» Малевича — непонятная по смыслу и по сюжету картина, но очень интересная и даже зловещая для зрителя.

Все поломала его ласковая прелестница, его деятельная почти женушка Елена Федоровна. Буквально влетев в эпицентр действия — служебный кабинет императора, она, и не подумав посоветоваться с Константином Николаевичем, весело прощебетала несколько ласковых слов, которые по эффектности разгрома для присутствующих составляли несколько тонн динамита. В частности, девушка просто сказала, как прогремела небесным громом:

— А мы вашего грозного вервольфа уже арестовали и сдали в тюремную камеру в жандармском управлении. Вот!