– Вас тошнит не от собственной доблести, а от наркотика. А в целом – примите мои поздравления, на первый раз вы держались вполне достойно.

– Надеюсь, что этот раз был первый и последний. Кстати, я заметил одну прелюбопытную вещь – на вас глюкотворное не действует. Частичный нулевик?

– По пси-показателю – полный и идеальный. Из такого рода препаратов на меня действует только алкоголь и немного – анестезия.

Хэри Майер с интересом воззрился на Дезета.

– Антисенс, мутант, большая редкость. И говорите вы странно – слишком правильное произношение – не иллирианец, случаем?

Стриж почему-то обиделся:

– Я-то нормальный, даже если иллирианец, это вы все мутанты.

– Не обижайтесь, Алекс, честное слово, за такое приключение я готов простить вам все, включая вашу запредельную грубость, непрошеный визит и наглый шантаж. Какая физиономия была у этой скотины Эшли!

– Потом будете предаваться ностальгическим воспоминаниям, сейчас нужен врач. Думаю, стоит отвезти ее в клинику…

Хэри Майер склонился над Джулией, потом отвернулся и покачал головой.

– Может быть, не стоит спешить? Я не хотел сознаваться Алекс, я сам почти врач – недоучка, бросивший медицину ради философии. Она под воздействием наркотика – да, но вовсе не умирает. Если девушку отправить в клинику, ее там найдут и могут решить вопрос радикально – мы наступили идейному Эшли на толстую-претолстую, любимую-прелюбимую больную мозоль. С этого момента я не дам ни единого конфедерального асса ни за вас, предприимчивый спаситель девочек, ни за себя – сговорчивого малодушного дурака.

– В такой случае, надо сдаться властям. Она получит защиту и квалифицированную помощь, я – высылку в Порт-Иллири, Эшли, Док и компания – как минимум Ординарный Трибунал и хороший срок, а вы – только свидетель.

Хэри Майер задумался. Нарядные машины со свитом проносились мимо, остролистые кусты почти скрывали запаркованный кар от нескромных взглядов с дороги, поодаль террасами тянулись сады, небо понемногу вечерело, раскаленное полотно дороги отдавало накопленное за день тепло. Пахло разлитым топливом, сухой травой, фруктами, раздавленной листвой, пылью и немного – невидимым за холмами морем.

Хэри вздохнул.

– Это настоящая, а не относительная реальность. Обыденно, да. И все-таки прекрасно. Я не хочу умирать, Алекс.

– Тогда расходимся. Оставьте мне машину на время, а?

Майер беззлобно, чуть иронически улыбнулся.

– Вы не поняли меня. Я не хочу умирать, да и вам не советую. Куда вы так торопитесь? В потусторонний мир абстрактных идей, в империю призраков? Успеется, не бегите. Мне кажется, вам не надо соваться в Департамент. Да, я не знаю вас, почти не знаю эту Симониан, я трус по натуре и кабинетный скандалист – все, что хотите. Но я не верю в совершенную случайность такой длинной и зловещей цепочки событий. Что-то разладилось в природе вещей. Я не сенс, но наука обостряет интуицию – вас не обманывали по крупному в последнее время? Да? Нет? Вот видите, вы молчите… Не надо сдаваться властям, Алекс – вас убьют.

– Почему вы так считаете?

– Вы – лишний, слишком независимый, непокорный элемент. Нечто, вылезшее за рамки нормы.

– Я нормален.

– Пусть так. Значит, все другие ненормальны, для вас это мало что изменит.

– Чума на вас, Хэри. Ваша специальность – черные пророчества?

– Ни в коей мере. Моя специальность – прогнозы и рекомендации. Так вот. Во-первых, не ходите-ка вы в Департамент. По крайней мере до тех пор, пока это дело не получит широкой и правдивой огласки. Во-вторых, спрячьтесь где-нибудь в глухом уголке, бегите, скройтесь, смените имя, отправляйтесь за границу – все что угодно в этом роде, только подальше и понадежнее. Возьмите с собой Джу Симониан – это ваша страховка, да и не зря же вы в конце концов затеяли свою безумную акцию. Думайте, ищите выход – может быть, ваша судьба еще переменится.

– Чего ради вы так заботитесь обо мне, Хэри?

– Допустим – вы реализовали мечту моего детства…

– Какие же это были испорченные мечты… Вас подбросить до дома?

– Ну, не идти же мне пешком. Я и так отдаю вам машину.

Стриж вырулил на шоссе, прибавил скорость. Тускло сияющая, словно бы наклонная (на самом деле под уклон шла дорога) гладь моря придвинулась, заблестела нежным перламутром. Прозрачно-серое, в дымке, небо, серый блеск штиля, серая стрела дороги, нежно-дымчатые сумерки теплого осеннего вечера. Длинные тени пирамидальных деревьев черными лоскутьями падали на шоссе. В серой гамме пейзажа присутствовало нечто изысканно-потустороннее, словно материализовалась старая акварель. Дорога опустела. Покой безветрия странным образом пронизывала трудно уловимая аура тревоги. Кар летел почти беззвучно, разгоняя фарами тени – островок теплого света в густеющих сумерках, Хэри Майер на заднем сиденье поддерживал голову Белочки, сострадалистка так и не пришла в сознание.

– Куда теперь?

– Налево.

Прошуршали колеса, кар остановился у ажурных, низеньких ворот. В почти сомкнувшейся темноте маячила каменная рамка остывшего бассейна.

– Прощайте, Хэри Майер.

– Прощайте, Алекс-не-знаю-кто. Надеюсь, мы расстаемся без ненависти. Я сделал для этого все, что мог.

Пси-философ забрал куртку и зашагал прочь, его черный, ссутулившийся, грустный силуэт исчез, скрытый подстриженными пирамидками кустов.

Стриж уложил сострадалистку поудобнее, подсунул под стриженную голову свою свернутую куртку.