Он дождался конца выступления и подошел, чтобы познакомиться поближе. В певичке мерцал эксклюзив, может быть, мелкие черточки, свойственные людям, которым судьба предопределяет трагическую роль. Он представился искусствоведом, подарил свою визитку, Катерина держалась холодно, и Келлер отступил, потому что не желал тратить на обольщение слишком много времени. Через неделю референт канцелярии забыл об этой встрече, потому что впервые встретился с императором Иллиры лицом к лицу.

Оттон оказался грузен, болен и стар, но сквозь дребезжание старческого баритона прорывалась нерастраченная воля. Статуэтка, ради которой вызвали искусствоведа, изображала медведя, который, стоя на задних лапах, в передних удерживал большую раковину.

Оттон откашлялся в платок, бросил лоскут прямо на пол, кибер-слуга подскочил и убрал изгаженную ткань.

— Что скажешь, сынок? Не огорчай старика, вещица обошлась мне в кучу денег.

Келлер, понимая, что точности ответа зависит вся его судьба, беззвучно вздохнул и ответил:

— Статуэтки такого рода хорошо известны, их делали вручную ранние колонисты. Сюжетов немного, все они описаны, и нестандартные изображения почти не встречаются. Подделать вещицу исключительно трудно, потому что ручная работа сейчас стоит дорого. Плохая подделка легко распознается, а хорошая обойдется не дешевле оригинала. У этого экземпляра такое высокое качество, что трудно усомниться в его подлинности.

— Вещица настоящая?

— Простите, нет. Она сделана с великолепным качеством настоящей. Отличие всего одно — завиток раковины, которую удерживает в лапах медведь, повернут не в ту сторону. Он повернут правильно, как это бывает в природе. Но в подлинных изображениях завиток не такой.

Оттон помолчал. Потом пробормотал нечто энергичное про себя, беззвучно пошевелив сморщенными губами.

— Я так и знал. Приятно было убедиться, что ты тоже разбираешься в искусстве, — сказал старик вслух, и Юлий осознал, что главную проверку он выдержал.

Диктатор и адепт обменялись мнениями о древностях, Келлер поспорил (чуть-чуть), спор проиграл и постарался выглядеть только в меру умным. Оттон разглядел притворство, но счел такую ловкость признаком почтения императору.

— Люблю правду, но редко ее слышу, — добавил он под конец. — Мне нужен неофициальный секретарь-референт и хранитель моей коллекции. Толковый парень, знающий, воспитанный, здоровый, не болтливый, не склонный к политике и без родни, чтобы… (тут диктатор всхохотнул) … мне не пришлось награждать чинами его братьев и пристраивать перезрелых сестер. Вы один?

— Я сирота.

— Это мне подходит. Пропуск вам выдадут в претории.

Келлер удалился. Он чувствовал себя победителем. Вызов на тайную встречу с Зеноном пришел тем же вечером. Они встретились в предместье, в безликой серой комнате без окон. Псионик, должно быть адепт-телохранитель, окинул референта настороженным взглядом.

— Поздравляю тебя, сын мой, — сказал командор и сжал Келлеру ладонь, потом ссутулился и сложил на коленях бледные руки.

— Ты уже догадался — это мы подсунули Оттону ту статуэтку. Специально, чтобы он пригласил тебя и заметил.

— Спасибо. Что я должен сделать для ордена?

— Пока ничего. Никакого вмешательства в дела повелителя, никакого копания в его частных записях. Слышишь? Только работа, которую он тебе даст. На любое нестандартное действие тебе придется сначала получить мою санкцию. Мы слишком рисковали, продвигая своего человека в окружение Старика. Не подведите же нас, Юлий.

— Ваше слово — закон.

Келлер расстался с верховным командором, и виделись они редко. Собственное тридцатилетие адепт Оркуса встретил на вершине карьеры, недоступной для других. Работа на императора оказалась интересной и не очень обременительной. Келлер старался делать ее как можно лучше, но допускал четко отмеренное количество мелких промахов, которые позволяли Оттону наслаждаться своим превосходством.

— Ты совершенствуешься, сынок, — как-то сказал властитель и адепт согласился с ним в душе, хотя и по другой причине.

Коллекция хранилась в закрытой пустой галерее дворца — среди фресок, лепнины и барельефов с грифонами. Ментальным кодом владели только император и его доверенный секретарь — Келлер. Уход за шедеврами, поддержание температуры и влажности, управление светильниками возложили на мобильных киберов, картотеку держали в личном вычислителе Оттона, к которому все тот же Келлер имел ограниченный доступ. Он уже понял, что достиг потолка служебных возможностей, оставалось лишь плыть по течению и ждать…

Однажды зимним вечером, Келлер вернулся в свою слишком просторную фешенебельную квартиру в лучшем районе Порт-Иллири. Вход загораживала темная фигура, фонарь высветил блестящие волосы и очень бледную щеку.

— Вы?

— Да, это я. Я в беде и сломала свой виолен.

— То есть, вы оставили музыку?

— О, нет! Это музыка бросила меня.

Юлий с трудом вспомнил ее имя. Женщина замерзла и заметно дрожала. «Должно быть, очередной содержатель выкинул несчастную на улицу». Келлер твердо знал, что никогда не видел имени Кэтти на афишах.