– Как мило.

Он фыркает.

– Тейт! – зовет кто-то, и мы оба поворачиваемся на крик.

Рядом оказывается очень высокий парень с рыжеватой бородой, держащий в руках косяк. Он соблазнительно машет им перед Тейтом и выгибает бровь. Приглашение. Тейт кивает парню, показывая рукой, мол, он сейчас подойдет.

– Почему здесь так много рыжих? – требовательно спрашиваю я. – Это что, съезд?

– Это ты мне скажи. В конце концов, это твой народ.

Я рычу на него, а он просто снова смеется. Мне нравится звук его смеха.

– Хочешь, я тебя со всеми познакомлю? – предлагает Тейт.

Меня охватывает нерешительность. Я разрываюсь на части. С одной стороны, было бы забавно остаться и потусоваться. Но вижу, как рыжеволосая девушка наблюдает за нами со слегка озадаченным выражением на своем великолепном лице. Вообще-то, на нас смотрит много глаз. Я понимаю, что такой парень, как Тейт, постоянно привлекает к себе подобное внимание, и мне вдруг хочется, чтобы мы по-прежнему были окутаны тьмой пляжа, только он и я. Ненавижу быть в центре внимания. И представить себе не могу, сколько нервной болтовни я выдам при каждом новом человеке, которого встречу.

Поэтому я качаю головой и говорю:

– Вообще-то я уже ухожу. Нужно быть в другом месте.

Он ухмыляется.

– Ладно. Будь по-твоему, Мисс Популярность.

Едва ли. Единственное место, куда я отправлюсь, – это дом. Но, наверное, лучше позволить ему поверить, будто я порхаю с вечеринки на вечеринку пятничными вечерами, как какая-нибудь неуловимая светская бабочка. Пейтон одобрила бы этот план. Всегда заставляй их желать большего – вот девиз моей лучшей подруги.

– Ты здесь до сентября, говоришь?

– Ага, – беспечно отвечаю я.

– Круто. Тогда уверен, мы еще встретимся.

– Ага, возможно.

Дерьмо. Это прозвучало слишком уклончиво. Я должна была сказать что-нибудь застенчивое и кокетливое, типа «Надеюсь на это…», а потом попросить его номер телефона. Я мысленно бью себя, пытаясь найти способ исправить ошибку, но слишком поздно. Тейт уже неторопливо направляется к своим друзьям.

Если парень оглядывается, это хороший знак. Так всегда говорит Пейтон.

С трудом сглотнув, я смотрю на его удаляющуюся спину, на эти широкие шаги, оставляющие следы на песке.

А затем.

Он оглядывается.

Я вздыхаю с облегчением и неловко машу ему рукой, прежде чем отвернуться. Мое сердце учащенно бьется, когда я направляюсь по заросшей травой тропинке к дороге, где припарковала бабушкин «Лэнд Ровер». Достаю телефон из кармана как раз в тот момент, когда на экране загорается еще одно сообщение.

Пейтон: Ну что??? Есть счастливый победитель?

Я прикусываю губу и оглядываюсь в направлении вечеринки. Да.

Да, думаю, есть.

На следующее утро я застаю бабушку на кухне, она достает маффины из духовки. После ставит их на подставку для охлаждения на столешнице, рядом с тремя другими подносами.

– Доброе утро, дорогая. Выбирай свой яд, – щебечет бабушка, поглядывая на меня через плечо. – Есть банановые с орехами, с отрубями, с морковью, а с черникой только что испеклись, так что им нужно немного остыть.

Никаких сомнений – она не спала с семи утра и без остановки пекла нечто прекрасное. Для женщины за семьдесят она все еще удивительно бодра. Что забавно, ведь снаружи она кажется такой хрупкой. У нее стройное телосложение, нежные руки, кожа к старости истончилась, поэтому под ней всегда можно увидеть голубоватые вены.

И все же Лидия Таннер – это сила природы. Они с моим дедушкой Уолли управляли отелем в течение пятидесяти лет. Они купили участок на берегу моря за бесценок в конце шестидесятых, после того как дедушку ранили во Вьетнаме и демобилизовали из армии. Еще более диким является то, что они были моего возраста, когда построили «Маяк» с нуля. Я не могу представить, как можно построить отель, а затем управлять им в двадцать лет, особенно таким грандиозным, как «Маяк». И еще два года назад собственность на набережной была гордостью и отрадой моих бабушки и дедушки.

Но потом дедушка скончался, а отель был почти разрушен последним ураганом, опустошившим побережье. «Маяк» не первый раз становился жертвой шторма – такое случалось уже дважды, – но, в отличие от прошлого, на этот раз никто в семье не захотел его ремонтировать. Бабушка была слишком стара и устала, чтобы делать эту работу самой, особенно без дедушки Уолли, и я знаю, что втайне она была разочарована тем, что никто из ее детей не захотел взять на себя эту ответственность. Но моя мама и ее братья и сестры не были заинтересованы в спасении «Маяка», поэтому бабушка в конце концов приняла решение продать его. Не только отель, но и свой дом тоже.