Павел Петрович Бажов (1879–1950) — русский советский писатель, автор знаменитых уральских сказов, составивших любимую многими поколениями читателей книгу «Малахитовая шкатулка». Главная тема книги, по образному выражению самого автора, «живинка в деле», что означает творческое начало, позволяющее человеку стать личностью. В настоящее издание вошли наиболее известные сказы «Медной горы Хозяйка», «Каменный цветок». «Серебряное копытце», «Синюшкин колодец» и др.
Annotation
Павел Петрович Бажов (1879–1950) — русский советский писатель, автор знаменитых уральских сказов, составивших любимую многими поколениями читателей книгу «Малахитовая шкатулка». Главная тема книги, по образному выражению самого автора, «живинка в деле», что означает творческое начало, позволяющее человеку стать личностью. В настоящее издание вошли наиболее известные сказы «Медной горы Хозяйка», «Каменный цветок». «Серебряное копытце», «Синюшкин колодец» и др.
МЕДНОЙ ГОРЫ ХОЗЯЙКА
ТАЮТКИНО ЗЕРКАЛЬЦЕ
МАЛАХИТОВАЯ ШКАТУЛКА
КАМЕННЫЙ ЦВЕТОК
СЕРЕБРЯНОЕ КОПЫТЦЕ
СИНЮШКИН КОЛОДЕЦ
ПРО ВЕЛИКОГО ПОЛОЗА
ОГНЕВУШКА-ПОСКАКУШКА
ГОЛУБАЯ ЗМЕЙКА
КОРЕННАЯ ТАЙНОСТЬ
ЧУГУННАЯ БАБУШКА
ЖИВИНКА В ДЕЛЕ
INFO
notes
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
П. Бажов
ГОЛУБАЯ ЗМЕЙКА
Сказы
*
Тексты печатаются по изданию:
Бажов П. Малахитовая шкатулка. М.: ГИХЛ, 1952
Художник Б. Н. Чупрыгин
М., Издательство «Современник», 1991
МЕДНОЙ ГОРЫ ХОЗЯЙКА
Пошли раз двое наших заводских траву смотреть. А покосы у них дальние были. За Северушкой где-то.
День праздничный был и жарко — страсть. Парун чистый. А оба в горе робили, на Гумешках то есть. Малахит-руду добывали, лазоревку тоже. Ну, когда и королек с витком попадали и там протча, что подойдет.
Один-то молодой парень был, неженатик, а уж в глазах зеленью отливать стало. Другой постарше. Этот и вовсе изробленный. В глазах зелено, и щеки будто зеленью подернулись. И кашлял завсе тот человек.
В лесу-то хорошо. Пташки поют-радуются, от земли воспарение, дух легкий. Их, слышь-ко. и разморило. Дошли до Красногорского рудника. Там тогда железну руду добывали. Легли, значит, наши-то на травку под рябиной да сразу и уснули. Только вдруг молодой, — ровно его кто под бок толкнул. — проснулся. Глядит, а перед ним на грудке руды у большого камня женщина какая-то сидит. Спиной к парню, а по косе видать — девка. Коса ссиза-черная и не как у наших девок болтается, а ровно прилипла к спине. На конце ленты не то красные, не то зеленые. Сквозь светеют и тонко этак позванивают, будто листовая медь. Дивится парень на косу, а сам дальше примечает. Девка небольшого росту, из себя ладная и уж такое крутое колесо — на месте не посидит. Вперед наклонится, ровно у себя под ногами ищет, то опять назад откинется, на тот бок изогнется, на другой. На ноги вскочит, руками замашет, потом опять наклонится. Однем словом, артуть-девка. Слыхать — лопочет что-то. а по-каковски — неизвестно, и с кем говорит — не видно. Только смешком все. Весело, видно, ей.
Парень хотел было слово молвить, вдруг его как по затылку стукнуло.
— Мать ты моя, да ведь это сама Хозяйка! Ее одежа-то. Как я сразу не приметил? Отвела глаза косой-то своей.
А одежа и верно такая, что другой на свете не найдешь. Из шелкового, слышь-ко, малахиту платье. Сорт такой бывает. Камень, а на глаз как шелк, хоть рукой погладить.
«Вот, — думает парень, — беда! Как бы только ноги унести, пока не заметила». От стариков он, вишь, слыхал, что Хозяйка эта — малахитница-то — любит над человеком мудровать.
Только подумал так-то, она и оглянулась. Весело на парня глядит, зубы скалит и говорит шуткой:
— Ты что же, Степан Петрович, на девичью красу даром глаза пялишь? За погляд-то ведь деньги берут. Иди-ка поближе. Поговорим маленько.
Парень испужался, конечно, а виду не оказывает. Крепится. Хоть она и тайна сила, а все-таки девка. Ну, а он парень — ему, значит, и стыдно перед девкой обробеть.
— Некогда, — говорит, — мне разговаривать. Без того проспали, а траву смотреть пошли.
Она посмеивается, а потом и говорит:
— Будет тебе наигрыш вести. Иди, говорю, дело есть.
Ну, парень видит — делать нечего. Пошел к ней, а она рукой маячит, обойди-де руду-то с другой стороны. Он и обошел и видит — ящерок тут несчисленно. И все, слышь-ко, разные. Одни, например, зеленые, другие голубые, которые в синь впадают, а то как глина либо песок с золотыми крапинками. Одни, как стекло либо слюда, блестят, а другие, как трава поблеклая, а которые опять узорами изукрашены. Девка смеется.