— Тогда… тогда восемь. И два дополнительных выходных в месяц, чтобы можно было ездить в Готлин.

Угу. Надеешься там жениха себе подыскать? Зря. Видал я дворян, которые там ошиваются. Или не наследные баронеты, или милорды под стать тебе, такие же голодранцы. Только ты-то, Сильвия, девица умная, образованная, не чурающаяся работы, а те бездельники. Впрочем, наверное я не совсем прав. Среди офицеров графа вполне можно найти себе партию.

— Брат Симон? — спрашиваю мнение целителя, по его лицу вижу ответ и соглашаюсь. — Хорошо. Восемь, проживание, питание и два дополнительных выходных в месяц помимо шестого дня недели.

— Если позволите, пятого, ваше преподобие. — говорит Симон. — Шестого — мой выходной.

— Это вы тут сами решайте. — отмахиваюсь и выхожу на улицу, где рядом с сопровождающими вижу Эрика и лейтенанта сыска. — Что-то случилось?

Собирался зайти в ткацкую мастерскую, посмотреть, как там на двух станках экспериментируют с моей идеей разделить верхнюю с нижней перекладиной и сделать возможность регулировки расстояния между ними. Жаль тут интернета нет. Магия конечно великая сила, но и технический прогресс может быть полезен, а моих куцых знаний родного мира явно не хватает. Вроде и на память никогда не жаловался, но многое вспоминается с большим трудом. Эксперимент — наше всё. С первого раза что-то не получится, сделаю со второго или сотого.

Ещё на мне сегодня вечерняя проповедь. Паломников у нас в эти дни очень много. В церкви не вместится даже треть, но остальные с радостью готовы прислушиваться к словам слуг Создателя и на улице через распахнутые для этой цели двери.

Конечно, преднастоятель брат Михаил по прежнему любит красоваться на кафедре и с огромным удовольствием бы вообще с неё не сходил, однако, мне не стоит совсем игнорировать свои обязанности аббата. Только, чувствую, сегодня меня ждёт нечто более интересное, не зря ведь мои лейтенанты так хмуро выглядят.

Глава 7

— Без вашего дозволения мы не стали арестовывать этого мерзавца. — говорил лейтенант сыска, когда мы впятером шли от лечебницы к воротам обители, миновав небольшой птичий базар. — Всё же это подданный императора.

— Угу. — киваю, оценив как весьма бойкую ведущуюся у стен торговлю. — Как говоришь, его зовут? Публий…

— Публий Вар, милорд. Он прибыл сюда из Рансбура. Насторожил уже сам факт, что имперского купца занесло в нашу глушь…

— Обижаешь, Николас. — усмехаюсь, повернув голову к лейтенанту. — Какая же у нас глушь? Посмотри, сколько тут паломников, просто путешественников, торговцев, наших работников. Даже в предместьях Готлина суета поменьше, чем у нас. Ладно, я согласен. Нечего подданному Флавия Неустрашимого делать так далеко на севере с таким скромным объёмом и ассортиментом товаров.

Чёрт, чуть в кучу лошадиного навоза не наступил. Откуда только грязь берётся, вроде и дождей не было, и уборщики у меня с самого утра наводят порядок? Может есть какое-то плетение, её создающее? Откуда-то ведь и лужи берутся. Выпирают снизу? В принципе, возможно. Западная часть озерца от источника когда-то была болотом, пока Создатель лично тут всё не благоустроил. Получается, не доработал покровитель этого мира, схалтурил. Так, Степан Николаевич, дорогой ты мой, договорились же не богохульствовать даже в помыслах. Отставить всякую чушь нести!

По идее, в предместьях мне тоже все площади и улицы надо бы вымостить булыжником, а не только центральную. Угу, обязательно сделаю, когда руки дойдут.

Взглядами и поклонами люди просят моего благословения, а я не только не в сутане, но и знак жезла Создателя поверх кафтана забыл повесить. Не специально, просто забыл. Поэтому ограничиваюсь лишь доброй отеческой улыбкой и чуть заметными кивками.

Тут Эрик влезает в наш разговор:

— Этим вечером могу похитить Публия из гостиницы. — предлагает. — Никто не заметит, ну, кроме трактирщика, а он давно на лейтенанта работает, — бросает взгляд на сыскаря. — Он будет молчать. Так что, дозволяете?

— Нет. — совсем неожиданно для соратников отказываю в предложении, казавшимся им лишь пустой формальностью.

Мы входим под арку, и я временно замолкаю, тут под сводом гулко, и наш разговор могут услышать лишние уши, да хоть тот же Иннокентий, самый крупный в нашем графстве работорговец. Он со льстивой улыбкой пытается поймать мой взгляд, но я только краем глаза его просёк, а так делаю вид, что не замечаю. Приблизиться же ко мне ему не дадут караульные братья, их здесь двое с копьями и щитами, к тому же один величиной и фигурой с огромную винную бочку, даже латный нагрудник держится на его животе почти параллельно земле. Такого ни обойти, и не объехать.

У Иннокентия деверь в готлинской магистратуре ведает приведением приговоров городского суда в исполнение — мне подьячий Виктор, ставший управителем нашего подворья в Готлине, всё про этого работорговца поведал. Мне пытается продать крупную партию — более двух десятков — кандальников со сроками каторги у всех десять лет. Ещё неделю назад я всерьёз подумывал согласиться, лишь тянул время, чтобы сбить цену — Кеше-то рабы, считай, даром достаются, коррупция рулит, что называется, однако после моей славной виктории над воинством сброда сам могу кому хочешь продать лишних кандальников. Имею право как владетель своим судом назначить пленённым любое наказание по срокам каторги.