Он говорил это с такой гордостью, с таким теплом, будто я получила милость Владыки, а вот у меня по спине пробежал мороз, даже несмотря на то что благодаря натопленной печи в доме было тепло, даже жарко.

– Стану зверем? – выдохнула я. – Это ужасно!

– Почему ужасно?

Густая челка упала ему на лоб, и теперь Тео смотрел на меня будто из-за завесы. Исподлобья.

– Я стану тем, кого ненавижу больше всего, – выплюнула я и отвернулась.

Может, не лучшая идея – поворачиваться к зверю спиной, но я видеть его не хотела. И слышать его речи тоже. Я не стану волчицей, это невозможно. Я человек и останусь им.

Послышался тяжелый вздох, а затем скрип половиц. Только шагов я не услышала. Я повернулась, чтобы убедиться, что вервольф не ушел, и обнаружила Теодрика на полу.

– Почему ты не перекидываешься в зверя? – спросила, приподнявшись на локте.

– Ты бы этого хотела? – Его вопросы на мои вопросы меня дико раздражали, но, кажется, проблема была в том, что раздражал меня сам альфа.

– Делай, как хочешь, – я махнула рукой и снова отвернулась. И чуть не подпрыгнула.

– Я хочу заключить тебя в объятия, Ева, и согревать этой ночью.

– Я больше в этом не нуждаюсь! – разозлилась я. – Не в тепле, не в тебе.

– Уверена? Луна шепчет тебе иное. Ты теперь тоже немного зверь, значит, чувствуешь ее и зов истинных. Твое тело горит, а душа изнывает от тоски. Я жил так долгие годы, знаю, о чем говорю. Только ни одна женщина не могла утолить мою жажду. До твоего появления. Так работает истинность. Парность.

Я прислушалась к себе и поняла, что действительно все это чувствую. И жар в груди, и смятение, и желание коснуться себя между ног, там, где горячо и влажно. Но даже себе в таком стыдно признаться, не признаваться же в этом зверю?

Бесы!

– И как от этого избавиться?

Я снова повернулась к альфе и поняла, что он лежит на боку и внимательно следит за мной.

– Только утолив жажду.

От страха меня снова всю скрутило, передернуло.

– Нет, – повторила я четко. – Даже думать об этом не смей. Я больше не буду твоей игрушкой.

– Игрушкой? – грустно усмехнулся Теодрик. – Я благодарен богам за еще один шанс, за истинную, но пошутили они надо мной знатно. Ты не игрушка, Ева. Истинная – это самое дорогое, что есть у волка. Я сделаю для тебя все.

– Все, кроме того, чтобы оставить меня в покое? – поинтересовалась с горечью. – У нас был уговор!

– Но ты даже не попробовала пойти мне навстречу.

– Я?! – взвилась на постели. – Я позволила тебе идти за мной. Я поблагодарила тебя за помощь. Но я ненавижу вервольфов и ваши законы.

– Я не оставлю тебя, пока вижу, что ты нуждаешься во мне.

– Я нуждаюсь во сне!

Я снова отвернулась и закуталась в одеяло с головой, тем самым завершая этот бесполезный разговор. Но, несмотря на мои слова и усталость от блужданий по лесам и полям – меня должно было срубить, как убитую, сон совсем не шел. Может, не хватало волка под боком, его мерного стука сердца и согревающего дыхания. Может, Теодрик был прав: во всем нужно винить луну и мое превращение.

Если боги решили подарить меня Тео, они посмеялись не только над ним, но и надо мной, хотя чужим богам я точно не молилась.

Полная Луна, такая огромная и желтая, заглянула в окно, освещая и мою постель, и догоревшую свечу, и большого, неспящего мужчину на полу. Мне вмиг стало жарко, томление в теле вернулось, а вместе с ним эта непонятная жажда. Точнее, благодаря Теодрику я теперь знала, что это такое. Но позволить ему коснуться меня? Ворваться в мое тело? Прижать к твердой койке? Эти картины должны были меня напугать или наполнить отвращением, но вместо этого под одеялом стало совершенно жарко, а между ног – влажно, будто само мое тело жаждало принять альфу.

Да что же это такое?!

Я закусила край одеяла и перевернулась на живот, желая, чтобы это все прекратилось. Это мука. Все мое тело, вся я ждала освобождения. И я знала, как его получить. Нырнула пальцами под ночную сорочку, касаясь самой чувствительной точки. Скользнула между складок, зашипела от холода – почему-то собственные руки показались мне ледяными. Растереть точку, что здесь сложного? Но мне словно этого было мало. Все не то.

– Ева, не мучь себя, – послышался его шепот. – Я сделаю это за тебя, а ты сможешь поутру во всем меня обвинить.

Я всхлипнула и отбросила одеяло в сторону. Иного приглашения Теодрику было не нужно: он тут же скользнул на постель, заключая меня в объятия, обволакивая собой, занимая почти все место.

– Ненавижу тебя, – прошипела, раздвигая ноги, хорошо помня, как он брал меня. Как было больно и стыдно. Но альфа не стал врываться в меня силой: он просто убрал мои ладони, заменив их своей рукой.

Меня подкинуло, казалось, до самых потолков, когда он уверенно коснулся моих влажных складок. Провел по ним, погружаясь в эту томность. Если я до этого беспорядочно теребила точку, то он словно играл мелодию на лютне. Мелодию, известную только ему одному. Его горячее дыхание коснулось моего виска, пощекотало у кромки волос.