– Но самих клопов уже нет? – на всякий случай уточнила я.

– Нет, истребили, – хохотнул Натар.

– Лиля, а кроме феары этой чего ещё опасаться? – перевела я взгляд на «бывалую» приятельницу.

– Насекомых боишься? – с интересом спросила Лиля.

– Допустим, – с плохим предчувствием ответила я.

– Представляешь себе мухоловку? Такая дрянь многоногая, любит под ванной жить. Так вот, тут у них такие же водятся, только размером с ладонь. Сами по себе ползают, насекомых едят, тараканов всяких. Людей не трогают, не кусаются, не ядовитые. За сотни лет проживания в Ковене мимикрировали под местные камни и теперь отливают голубизной. Я пару раз такую в темноте встретила, визжала так, что чуть не охрипла. Но сейчас уже ничего, привыкла. Я свою Иркой назвала, была у меня такая мокрица знакомая на селе, вот прям очень похожа, один в один. А с этой мы уже подружились. Я ей как-то сама муху отнесла, она выползла и угощение схарчила. Спасибо, конечно, не сказала, но от Ирки я другого и не ожидала, – пожала плечами Лиля.

Меня передёрнуло. Вонючая еда и многоножки размером с ладонь. Одна новость круче другой.

– Нужно дойти до магистра Иролеса, чтобы он обучил Катарину языку, – сказал Лимар, когда мы закончили с едой.

Сейчас мы общались на смеси нашего и их языков, особенно непросто приходилось Лиле. Её уже обучили, поэтому братьям она отвечала на общем, как тут называли язык, а мне – на русском. К счастью, все друг друга понимали.

Обучение заняло буквально несколько минут. Немолодой худощавый маг с обведёнными чёрным карандашом глазами надавил мне на виски, что-то пробормотал, меня окутала магия Тьмы, пропитала насквозь, тёмной кисточкой прошлась по разуму, а затем я обнаружила, что с лёгкостью говорю на общем. Даже толком кабинет не успела рассмотреть, как меня из него выставили, буркнув что-то про дела.

– Считается, что общий, который магией можно учить, нам дали боги. Раньше-то все на разных языках говорили, но общий – он проще. Теперь его все учат, даже кто магичить не умеет. В Альмендрии ещё говорят на аристократическом. Наша знать тоже на шемальянском говорит, но никто его не учит, больно муторно. А на общем вон как удобно – все его понимают, куда ни поедешь – всюду тебе раздолье. Это боги хорошо придумали, это они молодцы, – за разговором Натар проводил нас обратно в главный холл.

После мы оделись потеплее и пошли гулять по территории Высшей Школы.

Гигантское здание в форме буквы П делилось на три части: жилое крыло справа, общие зоны – столовая, библиотека, бальный зал – посередине. И отдельно учебное крыло слева. Там находились кафедры, кабинеты преподавателей, аудитории и классы для практических занятий. Мы прошли мимо здания, и сквозь окна первого этажа рассмотрели огромный зал для тренировок, сейчас пустой.

Во дворе был разбит небольшой парк, куда выходили окна личных кабинетов преподавателей, лучших комнат общежитий, включая наши с Лилей, столовой и бальной залы. Окружали здание Высшей Школы ученические сады, огороды, открытая тренировочная площадка и полоса препятствий. Территория школы была обнесена живой изгородью из хвойного плюща. Странное бордовое растение с острыми и толстыми колючками сплелось плотным забором высотой метра три.

– Что это за дерево? – я потрогала рукой хищные кончики.

– Это вечно-багряный вьюн, который свои острые листики-иголки не сбрасывает даже зимой, – ответил Натар.

– Эту разновидность вывели здесь, в Ковене, и используют вместо колючей проволоки, уж больно цепкие и острые у него иголки. Осторожно, одежду легко может порвать, – Лиля предпочла держаться от живого забора подальше.

Оказалось, что рядом находилась ещё Общая Школа, где обучались дети. Повзрослев, они устраивались на работу в Ковене или по его протекции в другие страны. Здание для детей было поделено между младшими, старшими и средними классами. Колючий плющ не позволял малышам свободно гулять по территории Ковена.

В Высшей Школе учились только взрослые и исключительно иностранцы, поэтому из неё выходить в город разрешалось, но только в определённые вечерние часы. Видимо, чтобы днём ученики посвящали время наукам, а не праздным шатаниям по окрестностям. Ворота в Школу открывались по расписанию, для всех хождений в неурочное время требовалось специальное разрешение.

Пройдясь по территории, мы вернулись внутрь. Меня поразили огромные часы. Увидев их в холле, я сначала не поняла, что это такое. Гигантская система из двух колб выглядела как инсталляция в музее современного искусства, а оказалась клепсидрой. Кстати, часов в сутках тут было столько же, сколько и у нас.

Потратив ещё час на осмотр всех помещений и библиотеки с огромными книжными стеллажами от пола до потолка, мы снова вышли во двор. До открытия ворот оставалось полчаса. Мы планировали сходить в город и вернуться до окончания ужина.

– Давайте я ваши сапоги зачарую, чтобы не промокли, – предложил Лимар.

– Погоди, только помедленнее! Покажи, как это делать, – Лиля с любопытством уставилась на его руки.

– Смотри, чертишь вот такой знак прямо на сапоге, напитываешь его магией и сразу же произносишь заклинание!

Дальше он пробормотал что-то неразборчивое. Какой-то «контаруморм». Магический знак едва заметно замерцал в пространстве и впитался в обувь. Лиля колдовать не могла, а я попыталась повторить, но ничего не получилось. Ладно, потом ещё попробую.

В город мы вышли сразу же после того, как распахнулись ворота.

Школа находилась довольно близко от центра и стояла в окружении кучи других зданий, но из-за высокой изгороди их не было видно. Я с удовольствием гуляла по Небесному городу и наслаждалась голубоватыми и синеватыми отсветами стен.