– Катька! Чего там стоишь как не родная? Оставляй на месте своих дуболомов, а сама иди к нам. Пообщаемся по-семейному. Чаю попьём или кофе, если они здесь есть. Честное слово, драться не буду, но жениха своего тебе не отдам.

Увидев повернувшуюся на крик девушку, у которой на лице появилось выражение крайнего изумления, махнула рукой, приглашая, и закрыла окно.

– Мать, ты вообще?
– Мне совсем не понравилась выходка Ольги, но говорить ещё что-либо в присутствии чужого человека не стал. Принёс с кухни пару стульев и поставил их по углам стола. Снова оправился на кухню, но в коридоре затормозил. Вернулся и поинтересовался у местного аборигена – имеется здесь кофе или чай. Ну и сахар, конечно.

В ответ кивок и полное молчание.

– Что, и туда подсыпали отраву? Хотя нет, вряд ли отраву. Скорее снотворное или наркоту. Отвечай честно, потому что первым, кто попробует напитки, будешь ты. Угадал?

Снова кивок.

– Вот видишь, милая, - проходя мимо, слегка шлёпнул Олю по попе. – Приглашаешь на чай, а его нет. Некрасиво получается. Подумают, что обманываем. Плохо начинать разговор с вранья. Видимо поддались тлетворному влиянию местного товарища. Как говорится, с кем поведёшься…

– - -

Ждали недолго – в дверь квартиры не постучали, не позвонили в звонок как гости, а открыли ключами, словно сюда заявились истинные хозяева. Даже обувь грязную с ног не сняли, а на улице, как заметил, было ещё то месиво – серый от грязи мокрый снег, напоминающий кашу.

Вошедшая девушка даже берет свой не сняла – как была, так и направилась в кабинет, но, сделав пару шагов, резко остановилась, отреагировав даже не меня, стоящего в проёме двери, а на ствол дробовика крупного калибра, который сейчас смотрел ей прямо в живот. Я прямо-таки почувствовал, что у Екатерины-Ольги-два в душе всё замерло.

– «Что ж, пора ставить гостей на место».

– Прежде чем идти дальше, попрошу закрыть за собой входную дверь. Чтобы сквозняка не было и от разговора никто из посторонних не отвлекал. Ключом, будьте добры, оставив его в замке. Хотел бы попросить снять уличную обувь и верхнюю одежду, но видя, во что УЖЕ превратили эту квартиру, так и быть, проходите не раздеваясь.

То, что заставил закрыть дверь, девушке не понравилось, а ещё больше её возмутило замечание по поводу обуви, но что ни сделаешь, когда тебе об этом говорит хоть и вполне доброжелательно, но вооруженный человек.

Когда Екатерина прошла в кабинет, посторонился и усадил её рядом со своим двойником. Но, наверное, надо было спросить раньше, чем она села.

– Екатерина Александровна. Вам для разговора Александр понадобится? Мы, по правде, от него уже услышали столько вранья, сколько не слышали за последний десяток лет, а общаться, знаете ли, приходилось с разными людьми.

Девушка посмотрела на соседа по дивану ТАКИМ взглядом, что я даже пожалел двойника. Плохо ему придётся. Ой, как плохо. Но ведь надо хоть иногда включать мозги, прежде чем открывать рот. Понимаю, что озвучил то, что ему было НАДО сказать, тем не менее.

– Мне он не нужен.

Коротко и ясно. Для меня так даже лучше – придётся меньше отвлекаться на второго человека.

– Мы его отпустим, только все вместе попросим сходить в магазин и купить нам упаковку кофе и пачку сахара. Хотели угостить Вас тем, что имелось в квартире, но как выяснилось, там всё несъедобно. Александр, думаю, Вам не стоит напоминать, что первым, кто выпьет кофе, будет Ваш генерал? Так и говорите всем, кто будет настаивать, что в упаковки прямо-таки необходимо добавить химию. Можете добавить, что при малейших симптомах недомогания, повторю – при малейших… эту красивую девушку, Вашего генерала, поставят в открытом окне и разрядят в затылок оружие. В назидание, так сказать.

– Позвольте, в таком случае, сама сообщу что нам нужно. – Екатерина, дождавшись кивка, вынула из кармана телефонный аппарат и продиктовала, что требуется купить и доставить. Добавив, что, если кто даже вякнет по поводу отравы, лично расстреляет прямо у входа.

Я тем временем довёл Александра до дверей и когда он отпер дверь, выпустил на свободу, заметив на лестничной площадке человек пять в броне с автоматическим оружием в руках.

– Парни, расслабьтесь, – оставив маленькую щёлку, всё-таки не удержался с ехидства. – Пока Вы стоите на месте спокойно, с Вашей генеральшей ничего не случится. Обещаю.

Закрыл дверь и вернулся в кабинет, где две девушки, нет, конечно, не сидели в обнимку и не лили слёзы, делясь жизненными невзгодами, но разговаривали более чем доброжелательно, хотя, заметил, моя невеста пистолет убрала, а вот ствол автомата смотрел точно туда, где сидела её копия.

– «Умничка. Сообразила, что пистолет такой слой дерева может не пробить, а на что способна эта девица, кто знает?»

Оля повернулась и показала мне язык, мол, всё «услышала» и похвалу приняла. Когда вник в разговор, слушая краем уха рассказ Екатерины, подошёл к окну и, смотря на творившееся внизу, понял, что в этом мире многое повторяло то, что было в мире Ольги. Сейчас как раз заканчивалось повествование о похищении девочки в детстве. И оно закончилось не так хорошо, как в иной реальности. Здесь не было Итала, и никто не вмешался в судьбу похищенного ребёнка. Здесь в нужный момент не появился отец, удочерив девочку. Екатерина спокойно рассказывала о том ужасе, что пережила, но из пауз в рассказе понимал, чего ей это стоило. Девочку, когда нашли, собирали буквально по частям. К счастью, медицина в этом отражении была на несколько порядков более развита, чем в наших мирах. Пальцы, руки, лицо, весь организм восстанавливали на протяжении нескольких лет, но то, что можно было сделать с телом, никак нельзя было сделать с душой. Нельзя было выжечь из памяти те часы страданий и издевательств, которым подвёргся пятилетний ребёнок. Ей пытались помочь с помощью гипноза и нетрадиционными методами воздействиями, но особых результатов добиться так и не смогли. Император осознал, что к десяти годам вместо малышки, которая должна была быть нежной и ласковой, сформировался идеальный судья и палач в одном лице. Уже к четырнадцати годам Екатерина закончила школу, следом учебное заведение контрразведки, а затем экстерном сдала все зачёты и экзамены юридического факультета Университета. С первоначального звания лейтенант за четыре года стала полковником, а ещё через год генералом. Отец в продвижении по службе ничем не помогал. Скорее, всячески мешал, до последнего надеясь, что когда-нибудь, но его дочь сможет встретить человека, с которым сможет стать нормальным человеком. Выйдет замуж, если получится, родит ребёнка, хотя после того, что с ней произошло, на это надеяться было крайне наивно.