Шрифт:
Вот едет Царь-Царевич сквозь леса глубокие, скоро приезжает под Новгород; видит на дороге Становище 24 .
— А что, бабушка, — говорит, — что у вас деется в Новегороде, там ли Владимир Князь?
— На Городище, батюшка, на Городище: а народ уж, чай, собрался на молбище. В полудень сажать будут на стол Новгородский, народ рекой хлынет. Да ты, ясной молодец, не Боярин ли его?
— Нет, бабушка, из чужой земли, из Ордынской.
24
Постоялый двор
— Э, родимой, уже правду ли ты молвил? да тебя народ камнем побьет; а ты такой молодой, пригожей… да ты волею или неволею заехал сюда?
— Волею, бабушка, хочу подивиться на Князя Владимира.
— Не показывайся, голубчик, теперь и Посла не примут люди Новгородские, не то что мимоезжего; вот Князь будет главой, ступай, пожалуй, к нему во двор.
— Послушаю твоего доброго совета; а хочется мне посмотреть на позорище.
— Разве-ста нарядимшись в саян да в повязку девичью; ты ж такой пригожей! а бабам у нас везде путь.
Царь-Царевич подумал, подумал да и говорит:
— Достань, бабушка, мне девичью одежду; вот тебе золотница 25 .
Старуха посмотрела на золото, подивилась.
— Эх, набрался ты добра-ума, молодец! неволя тебе идти на позорище? да еще что у тебя на сердце?
— Не бойся, бабушка, — отвечал Царь-Царевич, — наслышан я много про народ ваш и про нового Князя; хочу, неведомый, поклониться Новугороду.
— Нетто. Ну, есть у меня снаряды девичьи… была внучка-красавушка, да сгинула!.. иди, иди, да скажи своему оружнику ставить коней на задний двор, люди бы не видели.
25
Мелкая золотая монета.
Вот Царь-Царевич соскочил с коня, вошел в Изобку.
Пошла старуха в кладовую, зазвенела ключами, вынимает из кованого ларя одежду праздничную девичью. Уговаривает Алмаз Царя-Царевича не ездить в Новгород. Не слушает его Царь-Царевич, разоблачается из золотой брони, гонит от себя прочь приспешника.
Несет ему старуха сперва: голубые чулочки со стрелками, да черевички сафьянные, шитые золотом, с высокими каблучками, с белою оторочкою; потом: шитую шемаханскими шелками рубашечку, с рукавами из тонкой ткани; потом: повязку жемчужную, душегрейку парчовую с золотым газом да юбочку штофную.
— Ну, — говорит, — добрый молодец, есть у нас красные девицы в Новегороде, а был бы ты красная девица… ох, да что за стан гибкой!.. давай перлы накину на шейку… сама на шелку низала… в орех жемчужины! Эх, да уж не морочишь ли ты?.. аль в вашей стороне и у мужей лебединая грудь вздымается?.. Ну, вздень душегрейку… ладная какая! только разок внучка-голубушка и надела!.. как пойдет, бывало, хоровод водить, алые туфельки так и пощелкивают, каблучки так и постукивают!..
Старуха вздохнула, широким рукавом слезку утерла.
— Ох, девка, серги-то и забыла!.. изумруда да алика 26 румяного! аль грушку 27 привесить жемчуга перекатного? стой, стой, подвяжу!.. ээ! сударыня, да у тебя и мочки есть в ушках? обморочила ж ты меня! давно бы сказать правду истинную!.. чему стыдно стало?.. сама я в девках гуляла! сама бы я тебе и рубашечку приладила, а то, вишь, негладко!..
Разгорелся Царь-Царевич, слушает, не понимает речей старушьих. Прибирает старуха ему голову. «Головушка ты моя, говорит, и косоньку-то обрезала!.. верно, ладного молодчика полюбила, ходишь за ним по белому свету!.. Ну, как изволишь, венчик ли наденешь или рафет 28 да коронку 29 ?
26
Драгоценный камень розового цвета; от слова алый — румяный, цветной. (Прим. Вельтмана.)
Вероятно, домысленное Вельтманом слово: алик, амк — старое сибирское название оленьей и собачьей упряжи.
27
Старое Новгородское название серег, сделанных из жемчуга в виде груши.
28
Повязка на золотом гасе в три пальца шириною, вышитая жемчугом. От Норманнского слова Rif или Reifa — покрывало, покров и также повязка… (Прим. Вельтмана.)
В XIX в. в значении праздничного головного убора слово употреблялось в Орловской губернии, Новгородской (рефетка), Нижегородской (рефиль); его происхождение неизвестно.
29
В старину Новгородские девицы носили на головах короны — повязки, шитые в пяльцах белью, унизанные жемчугом и наклеенные на толстую бумагу или бересту.
— Что хочешь надевай, — отвечает Царь-Царевич.
Не верит старуха глазам своим. Готов Царь-Царевич, накинул на себя покрывало. Сели в повозку, едут в Новгород…
— Ух, умаялся, — сказал, остановясь , Гусляр, — прикажи, Князь Владимир, Светлое Солнышко, поднести ставец медку, а конец расскажу на другое время.
— Поднесите ему, — говорит Владимир, — хмельного меду за добрую сказку! — Он припомнил красную девицу, которую видел в храме во время посада на стол Новгородский. Любопытство одолело им. — Доскажи, Гусляр, сказку свою! — возговорил он к нему.
— Нет, Государь, доскажу тебе, да не здесь, доскажу в Новеграде, за пиром похмельным, буде пожелаешь.
— Доскажи, Гусляр, — повторяет Владимир, — наделю тебя золотом, дам тебе кров и приют по жизнь!
— Не могу, Государь, сказка перед былью не ходит; а что будет, то еще впереди! — отвечал Гусляр; поклонился и вышел.
III
Идут полки ратные по берегу Волхова, по пути к Нову-городу. Отзывается в лесах топот конский, светят панцири, играет день на копьях. Впереди едет Князь Владимир на вороном коне, за ним идет стяг Княжеский.