— Нет, не стоит. Пусть переговорят с Алексом. Он появился?

— Появился.

— Вот и замечательно. Пусть поговорит с ними. Если им действительно нужен я, пусть звонят после одиннадцати. Думаю, к одиннадцати я доберусь до конторы… — Он глянул на неподвижное поле автомобилей и тяжело вздохнул: «Дай-то Бог…»

Натаниэль увеличил громкость приемника, но там уже передавали музыку вперемешку с рекламными объявлениями.

— Ч-черт… — пробормотал Розовски.

— Натан, что-то случилось?

— Нет, это я так. Прозевал любопытное сообщение по радио. Слушай, купи сегодняшние газеты. И, если сможешь, разыщи газеты недельной давности.

— Недельной?

— Пятничные.

— Ну, не знаю, если получится. Сегодняшние, конечно, куплю. А вот недельной давности… «Едиот ахронот»?

— «Маарив» тоже. Хотя, скорее всего, в них одна и та же информация. Но все равно — купи.

— Хорошо.

— Тебе ничего не говорит такое имя — Ари Розенфельд?

— Ничего, а что?

— Ничего, ничего… Пока, Офра.

Он отключил телефон, положил его сбоку на сиденье. Если так пойдет дальше, то к одиннадцати он не доберется.

Увидев справа свободный пятачок, Розовски решительно вывернул руль. Сзади тут же раздались возмущенные гудки.

— Да пошли вы все… — проворчал он. — Меня ждет страховая компания «Байт ле-Ам». Сам вице-президент, не-помню-как-там-его…

Кое-как, с десяти-пятнадцатиминутными интервалами они наконец миновали Цомет-Холон, дальше дорога была посвободнее.

В Тель-Авиве он еще около сорока минут кружил по городу, пока в конце концов не припарковался в десяти минутах ходьбы от офиса. Ближе места не нашлось, все стоянки в окрестностях улицы Алленби были запружены автомобилями. Натаниэль захлопнул дверцу со вздохом облегчения и, прихватив потрепанный блокнот с записями, направился к себе.

В приемной агентства, к большой радости Натаниэля, царила приятная прохлада. Не останавливаясь, Розовски прошагал в угол, к холодильнику, с наслаждением выпил залпом банку колы и только после этого повернулся к Офре.

— Ф-фу-у… И ты еще спрашиваешь, почему я не покупаю машину? — Он покачал головой и улыбнулся: — Привет, как дела? Что слышно от Габи? Куда ты спрятала Алекса? Отправь его к машине, пусть попробует подогнать ее поближе, у меня уже нет на это ни терпения, ни времени.

Офра держала в руках телефонную трубку.

— Тебя опять спрашивают из компании «Байт ле-Ам», — сказала она. Розовски хмыкнул, посмотрел на часы.

— Надо же… Одиннадцать часов две минуты… — он покачал головой и открыл дверь в кабинет. — Они что, не могли подождать еще чуть-чуть? Переключи на мой аппарат! И свари мне кофе, я сегодня еще не завтракал.

— Минутку, — сказала Офра в трубку. — Господин Розовски сейчас ответит…

— Алло?

— Я говорю с господином Розовски? — осведомился голос в трубке.

— Вы весь день трезвоните только за тем, чтобы узнать, не ошиблись ли номером? — поинтересовался Натаниэль. — В таком случае, можете успокоиться. Вы набираете номер абсолютно верно.

— Что, простите? — Звонивший слегка опешил.

Собственно, с чего это он вдруг решил сорвать на них свое плохое настроение? Розовски вздохнул и сказал тоном ниже:

— Не обращайте внимания, у меня с утра нервы не в порядке… Попал в пробку и еле добрался до службы… Да, вы говорите именно с Натаниэлем Розовски. А вы кто?

— Вице-президент компании «Байт ле-Ам» Нахшон Михаэли.

— Очень приятно… — Розовски прижал телефонную трубку подбородком к плечу и принял из рук появившейся в кабинете Офры большую чашку горячего кофе. — По-моему, у нашего агентства никаких дел с вашей компанией не было, — сказал он, размешивая сахар. — И мы вовсе не собираемся еще раз страховаться. Нас вполне устраивает уже имеющийся страховой полис.

— Дел действительно не было, — подтвердил Нахшон Михаэли. — И я вовсе не предлагаю вам страховку. К тому же я не занимаюсь случайным поиском клиентов, для этого существует институт страховых агентов.

— Вот как? Чего же вы хотите от меня?

— Мы нуждаемся в вашей помощи по одному весьма щекотливому делу.

— А именно?

— Это связано со смертью одного из наших клиентов. Ари Розенфельда, президента компании «Интер». Вы слышали об этом что-нибудь?

— Так, кое-что, — сообщил Розовски, пробуя кофе. Больше всего он любил именно первый глоток утреннего кофе, когда вкусовые ощущения еще не притуплены бесконечным курением и сотней грамм спиртного — его среднедневной нормой. — Когда я торчал на шоссе, как раз передавали по радио. Самоубийство в Кесарии, нет? — Он попытался вспомнить, что еще говорил диктор. — Кажется, остался на вилле в шабат, неделю назад, один, и пустил себе пулю в лоб. Предварительно написал чертовски трогательное письмо к жене, бросившей его несколько лет назад, так?