Я и так поработал саперной лопаткой, будь здоров, пока меня, щенка, натаскивали на волкодава. С той поры к шанцевому инструменту я испытываю дикую неприязнь.

Возвратился Зосима. Он довольно бесцеремонно сказал, обращаясь к старикам Коськиным:

– Все, суседушки, пора и честь знать. Человек с дороги, желает отдохнуть. А вы тут свои трали-вали…

Надо отдать моим дорогим (хоть и не званым) гостям должное – они среагировали на слова Зосимы весьма оперативно. И уже через пять-семь минут, когда была выпита последняя чарка – «на посошок», дед Никифор и бабка Федора, поддерживая друг друга, отбыли восвояси на не очень твердых ногах. Сколько старикам нужно?

Зосима сел напротив меня и насупился как сыч.

– Ну, что, старый темнила, – сказал я, – накурился? Что ж ты все вокруг да около ходил, такие новости пытался утаить?

– Дык, это… – Зосима не нашел нужных слов и беспомощно развел руками.

– Ладно, не переживай. Мне уже все понятно и без твоих объяснений. Или почти понятно. Будем смотреть.

– Зачем тебе что-то там смотреть? – робко спросил Зосима. – Ты, это, отдыхай, загорай, набирайся сил. На охоту пойдем… хочешь, прямо завтра? Тебе ж мясца надо, чтобы свежее, с травками… пользительно. И воздухом подышать… А у меня есть на примете молодой лось. Хорош, стервец. Да больно бодлив и нахален. На место вожака метит. Но старшой все равно выгонит его со стада, а там, гляди, волки задерут. Один, он и есть один. Совсем еще глупый, хоть и сильный, не сумеет оборониться. И глухарей в этом году расплодилось… ого, сколько.

– Зубы мне не заговаривай, хорошо? Я ведь не мальчик. И прекрасно отдаю себе отчет в своих поступках. – Ах, как красиво я говорю! И главное, правильно; болтун хренов. – Мне не нравится эта черная сотня и ее предводитель. Я уже имел честь с ним повстречаться.

– Не может быть! – испуганно вскинулся Зосима.

– Еще как может. Следил за мной, хмырь ушастый. Шел про пятам, как привязанный, километра полтора. Нашел за кем наблюдать… И с какой стати?

– Вы хоть мирно разошлись-то?

– Ага. По мусалам елозить его я не стал. Но отбрил, как следует.

– Эх, не надо было тебе… – почти простонал Зосима.

– Да что с тобой, в конце концов!? – воскликнул я раздраженно. – Нам ли, когда мы вместе, бояться какого-то сектанта, пусть и с большой командой? Для нас это семечки. – Я сказал так, чтобы подбодрить совсем упавшего духом Зосиму. – Кроме того, у них своя свадьба, у нас своя. Ищут они клад – ну и пусть их. Нам-то что? Сколько тут перебывало разных гробокопателей после смерти Киндея – не счесть. Помнишь, ты рассказывал?

– Помню…

– Искали, копали, и хрен что нашли. Верно?

– Верно.

– Ну вот. Наше дело – сторона. Главное, чтобы нам не мешали. И не путались под ногами. А вообще-то, я вижу, ты многое не договариваешь. Может, все-таки, выложишь свои карты на стол?

– Дык, что говорить-то? – смущенно пролепетал Зосима, пряча от меня глаза. – О чем?

И тогда я спросил прямо:

– Чем вас всех так запугал этот черный ворон? Только давай правду! Потому что я все равно начну в этом деле разбираться. Мне не нравится, когда над добрыми слабыми людьми начинают изгаляться всякие твари, пользуясь своей дурной силой и полной безнаказанностью.

«К тому же, в моей вотчине…», – добавил я мысленно и не без фанаберии.

– Иво, он ведьмак, – шепотом, дрожащим голосом ответил Зосима. – С места мне не сойти!

– Это что-то новое… – Я откровенно рассмеялся. – Зосима, ты же сын природы, друг лесных духов. Уж кто-кто, а они не дадут тебя в обиду.

– Мое дерево стало усыхать, – грустно сказал Зосима.

– Да? Это серьезно…

Это и впрямь было серьезно. По натуре я умеренный атеист, но немного все-таки склонный верить в какие-то высшие силы, в основном связанные с православием.

Что касается языческих богов и древних обрядов, к которым начала приобщаться наша современная молодежь (как же, национальная идея…), то до встречи с Зосимой я лишь ржал над этим балаганом.

Пока не столкнулся с ним вплотную.

Мое отношение к диким силам природы и к тем, кто якобы ими управляет, изменилось под влиянием Зосимы до такой степени, что я даже начал оставлять своему домовому (!) молоко в тарелочке и кусочки хлеба. Бред, конечно… Это если рассудить здраво, цивилизованно.

Но когда сутками пропадаешь в лесу, когда каждый твой неосторожный шаг может обернуться большой бедой, а помощь ждать неоткуда – далеко, не докличешься, вот тогда и приходит на ум, что нельзя обижать невидимые природные силы (как уж они там называются, фиг его знает), что нужно жить с ними в мире и согласии; гляди, и помогут в тяжелый момент.

Шизофрения? Да. В чистом виде? Конечно. Ну и что? Дикий лес – это не проспект Коммунаров в каком-нибудь городишке с бутиками и толпой, в которой растворяются все твои первобытные страхи. Он совсем ДРУГОЙ.