– Обустраивайся, дружище. Кухня, зал, две спальни. Вещи кидай в зале. Спать там же. Диван раскладной, белье на верхней полке там же в зале. Продукты в комке на станции мы взяли, так что кидай в холодильник. Готовить умеешь? – получив утвердительный кивок, хлопнул его по спине, – а я ща переоденусь и к брату метнусь. Меня не жди, могу вернуться поздно, – подумав добавил, – могу правда и рано. Тут как повезет. Все – обустраивайся! Расход!

Зайдя в свою спальню включив свет, я осмотрелся. Практически все осталось как было. Вот учебники и тетрадки, вот пенал и канцелярские принадлежности, все на моем рабочем столе. Не застеленная кровать из которой меня/Славу достали тем знаковым утром. Выдавало чье-то присутствие лишь открытый шкаф и валяющиеся рядом вешалки и несколько предметов одежды. Антон Дорофей все таки мудак. Мог бы и за собой прираться.

Я упал на кровать и посмотрел в потолок. Вдохнул полную грудь воздуха и шумно выдохнул. Вот я и дома! Действительно - эта квартира и кровать ощущались родными. От накатившего облегчения и спокойствия накатила сонливость. Вроде даже вырубился на пару минут, но потом открыл глаза. Поднялся и почапал к выходу. Пора повидаться с братом. А кроме его нычки в подвале быть ему в пятницу вечером вроде бы и негде. В крайнем случае там точно трется кто то из его сослуживцев. Подскажут, где старшего своего ловить.

Глава 16

14 октября 1988 года, г. Долгопрудный, улица Осенняя. Святослав Степанович Григорьев

У старшего брата был подвал в пятиэтажке на улице Осенней, где собиралась его бригада ветеранов афганской войны. Насколько Славка помнил, состояло в ней сперва человек восемь, но по мере демобилизации «из-за речки» количество разрасталось. На момент летнего ареста Славка уже сбился со счета, сколько вокруг сержанта Григорьева крутилось человек? Вроде 12? Или больше? В любом случае общество ветеранов редко крутилось в выделенном им зале в Доме Культуры «Водник», что был на той же улице, где и их нычка. В ДК «Водник» был известный на весь город видео клуб, в который не совались ни менты, ни местный криминалитет. Кому нужны проблемы с вояками из-за не самого серьезного куска пирога? А вот в самопальном спортивном зале в подвале ребята тусить любили. Днем можно позаниматься. Вечером погудедь и подраться на ринге. Красота.

Постучав в новенькую стальную дверь с глазком, ответа я не дождался. С той стороны громко играла какая-то зарубежная музыкальная композиция, от чего легко можно было сделать вывод, что меня банально не слышат. Найдя взглядом звонок, я нажал на него. Три быстрых и один длинный. Условный знак, что пришли свои. Если с июня ничего не поменялось.

– Кого там черти принесли? – раздался высокий раскатистый бас из-за двери. Знакомый голос, если Слава ничего не путал, принадлежал он Шубе. Рыжеволосому веселому парню Сане Шубину, связисту и мастеру по электронике и технике. Славка любил этого 22летнего парня, тот был кампанейским и безотказным. Однажды здорово выручил, когда у Славиного однокашки сломался видак. Шуба пришел день в день как и обещал со своим чемоданчиком, в котором покоились непонятные микросхемы, проводки, инструменты. В общем все то, что помогало рыжему творить свою технократовскую магию. Надо ли упоминать, что видак запахал снова буквально за пол часа колдовства?

– Славка, ты чтоль? – открыв дверь, обалдело замер Шубин, а потом раскинул руки в стороны и заключил меня в объятьях, - мужики! Славка с зоны откинулся! – и что тут началось! Музыка была выключена, Славку обнимали, тискали, били по плечам и спине казалось до синяков и таким макаром под громкие улюлюкания затащили в каморку с накрытым столом. С изрядно подъеденными закусками, а местами и облитым разными напитками и запивками.

– Ну здравствуй,1 брат, – на губах сержанта Григорьева как всегда блуждала полуулыбка, которая с каждым мгновением лишь увеличивалась в размерах. А потом Вовка крепко меня обнял, сжал, а глаза его предательски заблестели, – вернулся таки! – он громко выдохнул. Отодвинул меня от себя, держа руками за плечи. Оглядел притихшую толпу и охрипло выдавил из себя, – Мужики. У меня брат вернулся!

– Ура! Ура! Ура!
– трижды пророкотало из десятка глоток так, что аж затряслись стены, а соседи этажем выше наверняка подпрыгнули от испуга. С одной стороны у Григория никогда не было брата, но то ли из-за того, что сознание Славы осталось при теле. То ли еще почему. Но именно в это мгновение Гриша отчетливо осознал, теперь брат у него есть. И он не брат Славы, он его собственный брат. Тем более, что Гриша и Слава это уже давно одно лицо и одна личность.

– Ну шо замерли все? Давай-ка Славке штрафную, как полагается! Рядовой Гринев, исполнять! – окрикнул черноволосого парня лучший друг брата и его извечный помощник младший сержант Ткаченко. Широкоплечий и немного в теле мужчина под 30. Он был из украинской семьи, отчего любил нарочито пошокать, хотя вполне мог говорить не «шокая», ведь родился и вырос в Долгопе. Но все равно любил таким образом добавить своей речи культурного колорита. Был он мужиком кампанейским и хлебосольным, но при необходимости умел из добряка превращаться в стальную машину для убийства. Сам ни раз на даче видел, как Ткач в стельку пьяный умудрялся из калаша попадать в пролетающую мимо птицу. Любую на спор. Превзойти его в точности мог разве что Рэмбо. Но тот столько и не пил никогlа.

– Товарищ младший сержант! Приказание выполнено! – протянул мне полный граненый стакан Гриня, он же Станислав Гринев. Водила от бога, который, по рассказам ребят, на БМП мог выиграть любое ралли, а не копейке вообще взять Формулу 1. Врали, конечно. Но если и приукрашивали, то не сильно. Обычно в пустой похвальбе этот коллектив вояк замечен не был. А вот немного прикрасить для форсу – всегда пожалуйста.

– Да вы чо? Сморит же пацана, – попытался урезонить ребят старший братец. Но на меня в этот момент накатило такое безудержное веселье, что я и так был будто пьяный. А потом громко выдохнул, и на вдохе в четыре глотка опрокинул стакан. Перевернул емкость донышком вниз, показав что не оставил ни капли и лихо подмигнул окружающим под одобрительный гул голосов.

– Давайте музыку что ли поставим? – предложил стоящий сбоку Дорофей, он же Антон Дорофеев, который привозил мне от брата деньги и вещи. Но в ответ на него лишь покосились и махнули руками.

– Ну, рассказывай, брат. Что да как? Не обижал кто? – посмотрел мне в глаза Вовка, когда мы расселись по диванам и стульям. Он как раз оказался напротив меня через стол, а потом тихо добавил, резко посерьезнев так, что с губ сошла привычная полуулыбка, будто солнышко за тучами спряталось, – и прости меня. Не со зла я. По глупости.