Даже рот прикрыл ладошкой, чтоб случайно не ляпнуть подобную крамолу вслух. В мыслях вернулся к моторам.

Конечно, для начала стоит запустить массовые двигатели, но на нормальной производственной базе куда проще будет вдохнуть жизнь в 3-литровик для громадины из катькиных грёз, чем пытаться уболтать руководство ЗМЗ.

Всё равно, при таком количестве завистников и недоброжелателей создание подобного — это спортивный забег по минному полю. Любая моя реальная или кажущаяся ошибка будет разнесена и преподнесена самым громогласным образом.

Распустил конструкторов и пошёл делать себе приятное. Не надо думать пошлости, не уединился с Валей в секретной комнате отдыха, оборудованной диваном, такой вообще на заводе нет. Всего лишь отправился в экспериментальный цех — заниматься доводкой гоночных экземпляров. В субботу последняя тренировка, снимаем двигатели, считающиеся «разминочными», то есть после замены поршневой, и ставим «боевые», новые и лишь обкатанные на стенде.

7 октября, в первое воскресенье месяца, я впервые после длительного перерыва сел в гоночную машину не в уединении тренировочной трассы, а под шум трибун. Было это на Московском ипподроме, ровный грунт, дающий меньшее сцепление, чем асфальт, но достаточно ровный, никакого «прыжок-трамплин». Несмотря на осень, погода не огорчила нас дождём, тем более «блатные» шины рассчитаны на сушь, имеющиеся дождевые не дадут такого преимущества.

Над ипподромом разносился голос диктора. Пока не взревели, а только порыкивали моторы, он был явственно различим.

— Представляем сборную команду Автозавода имени Ленинского комсомола! Капитан команды — заслуженный мастер спорта СССР Эдгард Линдгрен, номер 16! Мастер спорта международного класса, Генеральный директор АЗЛК Сергей Брунов, номер 17!

Где-то на трибуне сидят супруга и родители. Машка вытянула короткую спичку и осталась дома с Мариночкой, наверняка прилипла к экрану, гонку транслируют в прямом эфире.

Диктор назвал братьев Больших, каждый пилотирует свой автомобиль, «москвичом» его язык назвать не поворачивается, так мало осталось от исходника.

Итого собралось тридцать два гонщика, в основном заводчане, несколько индивидуалов от региональных отделений ДОСААФ. Впервые на Московском ипподроме участвовала четвёрка Брундзы на «тойотах» белорусской сборки, наш самый главный конкурент, к тому же, учитывая мои давние связи с этими парнями, я особенно не хотел бы толкаться с ними неспортивно. Ровно так же не буду пихать в отбойник ВАЗовцев, ижевцев, белорусские на «рогнедах» вообще почти что родная кровь… Зато у меня есть наддув.

Турбинку на выпускной коллектор не поставить — заметно. А вот провода, выдерживающие не одну сотню ампер, увидеть сложнее, надо знать куда смотреть и что искать. Электромотор крутит нагнетатель, давление во впускном коллекторе резко повышается, электронные мозги вливают больше топлива, и несчастный двигун раскручивается более 8 тысяч оборотов. Разумеется — кратковременно, иначе сгорит и мотор, и привод нагнетателя, потому в кабине присутствует незаметная для судей кнопка форсажа.

Нечестно? Но на соревнованиях каждый использует свои возможности максимально. Уверен, на «жигулях» тоже стоит подобная приблуда, внедрённая мной ещё на карбюраторных двигателях, когда регулировать качество смеси было сложнее. Я не намекаю судьям исследовать моторы ВАЗ-2105 пристальнее, потому что могут обратить внимание и на наше рукоблудие.

Так же уверен, что нечто похожее запросто всунут литовские кулибины. «Тойота», япона мать, на издевательства не рассчитана, но коль родилась в СССР, терпи!

Отсчёт, взмах клетчатого флага, погнали…

Старт плотный, это потом, после распада Советского Союза, радовались, что на Невское кольцо или Минское кольцо на Боровой приезжало 15–20 участников. Если бы не отбор, на ипподром набилось бы 50–60 страждущих погонять.

Мы начали единой группой, но потом рассеялись, Лингрен каким-то образом сразу скользнул вперёд, я не торопился. Быть может, теряю драгоценные секунды, но таков личный стиль — первый круг в пелетоне, вживаюсь в трассу, пусть хорошо знакомую, но память, помимо сознания, фиксирует малейшие детали. Каждый бугорок или ложбинка здорово влияют на движение машины, когда она валит больше полутораста.

Успокаивал себя: не надо гнать и рисковать. Фактически занимаюсь пиаром и рекламой, глядите, руководитель завода сам носится на продукции предприятия, показывая себя не хуже постоянно занимающихся автоспортом, чем не аргумент брать с меня пример и садиться за «москвич»?

Но буквально через несколько секунд осторожные мысли растворились как индийский баночный кофе — без осадка. Я не в булочную еду! Зря, что ли, боролся за каждую лошадь под капотом?

На втором круге пелетон поредел, появились достаточные интервалы. Работаем!

Принцип один. Захожу атакуемому в зад, как Як-истребитель немецкому «мессеру», но не стреляю, а выжидаю удобный момент, чтоб, используя некоторое разрежение у него за кормой, а главное — секретную кнопку, резко обойти по внутреннему или внешнему кругу на вираже, оторваться, выключить форсаж и столь же похотливо пристроиться к следующей попке, мелькающей впереди.

Что-то поднялось из глубины сознания… «Я — Як-истребитель, мотор мой звенит, и небо — моя обитель!» (В. Высоцкий). На время заезда эта строчка стала моим девизом.