Коршунов Сергей, как и многие, стремился посвятить жизнь любимому делу и обрести счастье. Однако отец — бывший военный — принудил сына поступить в военное училище. Сергей, преодолевая внутреннее сопротивление, всё же окончил его, но военную стезю не избрал. Вместо этого он осуществил давнюю мечту — стал известным профессиональным боксёром.
В его жизни было всё: материальный достаток, любящая семья — жена и дочь, признание. Но судьба отняла у него всё...
Спустя годы, когда ему исполнилось сорок пять, Сергей погиб. Однако странным образом его сознание перенеслось в 1980-е годы, в тело семнадцатилетнего деревенского парня, который, по иронии судьбы, тоже поступает в военное училище. Теперь Сергею предстоит понять, зачем ему дан этот второй шанс...
Глава 1
Лёд давно растаял в моём стакане. Детективный сериал закончился, автоматически запустившись заново. Следующая серия выйдет только в понедельник, но меня это не тревожило. Я смотрел на экран, словно загипнотизированный, намеренно избегая взглядом ту сторону комнаты, где были прикручены полки.
Каждый раз, когда мой взгляд падал на те полки с фотографиями в рамках, внутри что-то обрывалось. Убрать же их я не мог — это казалось предательством. Хотелось, чтобы они оставались рядом. И наверное, странно цепляться за образы на снимках, но кроме них у меня ничего не осталось.
Я помню каждую деталь этих фотографий и день, когда они были сделаны. На одной из них ветер треплет волосы моей жены Ларисы и играет с подолом её чёрно-белого платья в крапинку. Она улыбается, такая счастливая, держа на руках нашу пятилетнюю Алёнку. У дочери были мои черты лица, и Лариса иногда шутливо сетовала, что мы с Алёнкой как две капли воды, и девочка совсем ничего не унаследовала от матери. Но эти «обиды» всегда были в шутку — мы жили душа в душу.
Как же мне не хватает наших семейных вечеров… Смеха моей дочурки… Когда я возвращался с тренировок измотанный, она бежала ко мне, раскинув руки, и кричала своим тонким голоском — «Папа! Папочка вернулся!» Я подхватывал её, кружил в воздухе, а потом мы все вместе садились ужинать. Алёнка любила сидеть у меня на коленях. У неё была привычка болтать ногами во время еды, постукивая меня по ногам своими маленькими пятками. Настоящая егоза — никогда не могла усидеть на месте.
За ужином мы разговаривали, шутили, и на душе было так спокойно. После еды же дочка обычно убегала смотреть мультфильмы в зал, а я помогал жене мыть посуду. Тогда я не притрагивался к алкоголю — это сейчас почти каждый вечер заливаюсь чем-то крепким, чтобы забыться.
В прошлом наоборот был жёсткий график — ведь я являлся профессиональным боксёром в тяжёлом весе и имел чемпионские титулы. Тренировки, бои, перелёты — всё по кругу. Лариса кстати не пропустила ни одного моего важного и знаменитого боя за пояс. И каждый раз она переживала так, словно я впервые выходил на ринг. Я иногда подшучивал над ней — мне было непонятно, что чувствуют зрители, ведь я смотрел на вещи иначе. Волнение посещало лишь в первые секунды перед началом боя, страха не было, дальше работали только техника и сила характера. У меня, как у бойца не оставалось времени на переживания, даже мысли такой не возникало.
В спортивной карьере всё складывалось отлично, и я был счастливым семьянином. В юности я мог только мечтать об этом. Мой отец, строгий военный, намеревался решать всё за меня. Он практически силком отправил меня в военное училище. Но меня это не привлекало — душа лежала к спорту. Я совершенно не видел себя военным. В училище приходилось тяжко — я изнурял себя тренировками после занятий и постоянно был выжат как лимон. А окончив его, еще и в армии отслужил. Но строить все же военную карьеру я не собирался — решил, что пора жить своей жизнью, а не жизнью отца, потому переехал в другой город.
И я не прогадал, а достиг успеха в том, что действительно имело для меня значение. И после переезда судьба подарила мне встречу с Ларисой. Было ли это предначертано свыше — не берусь судить, но те дни стали самыми драгоценными в моей жизни.
Сейчас же мне сорок пять… Карьера давно осталась позади и тело утратило форму профессионального боксёра, хотя для моих лет я все еще достаточно крепок. Думая об этом, я потянулся к пачке, прикурил сигарету и перевёл взгляд на фотографии в рамках. Странно… Уже очень много лет минуло с тех пор, как я потерял их, а по щекам по-прежнему катятся слёзы при одном лишь взгляде на родные лица.
Тот день врезался в память навсегда — роковой звонок из морга… Лара забирала дочку из садика, когда один пьяный выродок на машине вылетел на обочину и насмерть сбил мою малышку. Он отсидел десять лет и вышел на свободу, а Алёнку мне уже никто не вернёт… Жена винила себя в том, что не уберегла дочь. А я бросил тренировки и сборы, пытался поддержать её как мог. Убеждал, что виновен только тот подонок, но она словно не слышала меня. И через два месяца после похорон Алёнки она покончила с собой.
Помню, как снимал её с петли, отказываясь верить в случившееся. Разговаривал с ней, будто с живой, а она оставалась неподвижной. Не верил в её смерть даже когда тело запаковали в чёрный мешок и увезли. Годами не мог простить ей этого поступка. Лара оставила записку с извинениями, но мне были не нужны слова — мне нужна была она, живая, рядом. Я считал это предательством и лишь спустя долгие годы нашёл в себе силы принять её выбор. На этом мои силы иссякли… Ни спорта, ни здорового образа жизни — я отгородился от мира. Поначалу соседи навещали меня, пытаясь поддержать, но со временем и они отступили.
Затушив сигарету и опустошив стакан, я побрёл в детскую и рухнул прямо на коврик возле Алёнкиной кроватки. Обнял её любимого розового медведя, пытаясь уснуть. Сон долго не приходил, и задремать удалось лишь под утро. На рассвете, добравшись до кухни, я тяжело вздохнул при виде гор грязной посуды. Нехотя раздвинул шторы и, поморщившись от яркого света, принялся наводить порядок.
Перемыв посуду, вымыв полы и загрузив стиральную машину, я заглянул в холодильник — почти пусто, а в желудке урчало. Доставка в наш элитный загородный посёлок не ездила — слишком далеко от города. У соседей домашние работники занимались покупками, мне же приходилось ездить самому.