– Даже не грей голову, мы заработаем, – быстро ответил я. – Я же понимаю, что это не просто развлекательная поездка, а, можно сказать, инвестиции. Окно в Европу, мать его. Так что пошевелим батонами, извернемся, но бабок добудем. На крайняк, займем. Такой шанс просрать из-за каких-то там презренных бумажек – это будет по меньшей мере тупо.

– Ладно, теперь я и правда спокоен, – сказал Сэнсэй. – И рад, что ты все понимаешь.

– Слушай, я бы пообещал тебе ответную услугу, на такой царский подгон, но сам понимаешь… – я засмеялся. – Ну, то есть, спасибище тебе огромное за доверие, я прямо изо всех сил счастлив, только не могу представить, чем мы тебе можем… так скажем, отдарить.

– Живы будем, сочтемся, – проговорил Сэнсэй. – Никто же не знает, как сложится судьба…

Все-таки, хороший человек Сэнсэй. Хуже всего, когда человек оказывает тебе услугу и кокетливо махает ручкой, мол «забей, мне ничего не надо, твоя улыбка – лучшая награда!» Обычно это означает, что такой трындеж в дальнейшем тебе будут до самой смерти припоминать. А Сэнсэй при всей своей «не-от-мира-сегошности» был все-таки деловым человеком.

– Не забивай пока голову, – сказал он. – Сейчас для вас главное – репетиции. Можешь считать, что я деньги поставил на то, что вы там зал порвете, сечешь?

Когда я вернулся в комнату, там, ясен пень, стоял галдеж. «Ангелочки», наперебой, предлагали планы по зарабатыванию денег, один другого развесистее, Жан с Ириной бодро строили планы составить нам компанию. Потому как Жану, конечно же, требовался репортаж для его журнала о том, как новокиневская рок-группа, да еще и с обложки первого номера «Африки» покоряет сцены культурной столицы, Лариска просто подхватила общий ажиотаж, а Наташа что-то деловито строчила в блокноте. По всей видимости, вносила событие в анналы, чтобы утром не позабыть произошедшее. А то мало ли, как бывает…

– Ну что, братишки и сестренки, считаем это хорошим знаком для новоселья, ведь так? – сказал я, широко улыбаясь.

– У меня аж коленки трясутся, я даже не верю, что это на самом деле происходит! – заявил Бельфегор. – Мы поедем в Ленинград! Иииииихаааа!

Все принялись радостно скакать и голосить на все лады.

До тех пор, пока наше веселье не прервал звонок в дверь.

– Упс, – сказал я. – Кажется, мы пошумели настолько, что вызвали соседей.

На пороге стояла белокурая дамочка в шелковом халатике, внешность которой лучше всего описывало слово «милфа». Лет эдак тридцати пяти, подтянутая, с неплохо наложенным макияжем и выдающимися достоинствами.

– Молодой человек, – сказала она чуть возмущенным грудным контральто. – Вам не кажется, что вы… эээ… слишком шумите?

– Прошу прощения, сударыня, – я изобразил «мушкетерский» поклон с воображаемой шляпой. – Просто я и мои друзья только что получили очень радостную новость.

– Надеюсь, празднование вашей радостной новости не затянется до утра? – глаза соседки кокетливо блеснули. Дверь квартиры напротив скрипнула, и в щели показался чей-то любопытный глаз.

– Ни в коем случае, – заверил я. – На самом деле, максимум еще пятнадцать минут… – Я посмотрел на часы. Было почти десять. – Уже закругляемся.

– Хотелось бы верить… – она поджала накрашенные губы.

– Клянусь, – я изобразил на лице пафос и прижал руку к сердцу. – Обещаю, что в дальнейшем мое проживание не причинит вам ни малейших хлопот.

– Ну посмотрим, посмотрим… – иронично сказала она и удалилась, повиливая круглой попой чуть размашистее, чем это считается приличным.

Я закрыл дверь и, в задумчивости, вернулся в комнату. Сэнсэй своим звонком, на самом деле, здорово упростил мне задачу, вселив в «ангелочков» драйв и желание срочно-срочно репетировать-работать-записывать альбом и вообще всячески усердно трудиться. Очень вовремя он позвонил, очень. В принципе, Астарот и так дошел своим или надиным мозгом до того, что пора уже вырастать из коротких штанишек «гаражного рока». А тут еще и «Невские берега» подоспели. Участие в таком фесте дает, конечно же, массу новых возможностей и знакомств. Ну и прибавит нам веса, конечно. Не то, чтобы эта поездка одним махом забросит нас в разряд «мастодонтов», но это в любом случае тот социальный лифт, которым непременно нужно воспользоваться.

– Ну что, пипл, на этой мажорной ноте предлагаю вечеринку считать законченной, – сказал я, входя в комнату.

– Уоооо… – разочарованно заныли мои гости.

– Ша! – я поднял палец. – Я с самого начала предупреждал, что это одноразовое мероприятие. Скоро сюда приедут всякие левые жильцы, да и хозяин просил соседей не беспокоить… В общем, не ныть! Нам еще работать предстоит, как коням!

– Да, точняк, – внезапно поддержал меня Астарот. – Предлагаю репетиции вообще сделать ежедневными теперь. Нам еще в «котлах» выступить надо и не облажаться.

Ева встрепенулась и приоткрыла глаза.

– Ты еще спи, это мой будильник, – тихонько сказал я и поцеловал девушку в ухо.

– А как же… – сонно пробормотала она.

– Тебе же никуда сегодня не надо, – сказал я. – Так что спи, пока не надоест. Еды там полный холодильник. А я приду где-то в час, и мы вместе поедем смотреть, что там Стас намонтировал.

– К этой вашей Кристине? – спросила Ева.

– Ага, – я снова поцеловал девушку и встал с кровати.

– Ладно, уболтал, красноречивый… – пробормотала она и снова уронила голову на подушку.