– Всегда к вашим услугам. Да-с…

– Модест Савватиевич, а вы, случаем, никому не рассказывали о “Магистре”?

Крутских слегка вздрогнул и быстро-быстро замигал на удивление длинными ярко-рыжими ресницами.

– Н-нет…

Он не ожидал такого вопроса и, судя по всему, немного растерялся.

– По-моему, нет… Да и кому это нужно?

– Ну что ж, тогда до свидания…

На другой день майор пригласил в управление Алифанову и Новосад, подруг Ольховской.

С Драчом обошлось: его куда-то срочно вызвали, и он на работе даже не появлялся.

“Зря спешил. Полсотни только крылышками помахали…” – думал Дубравин с сожалением.

Он добирался в управление на такси. Погода опять оставляла желать лучшего, и автобусы ходили нерегулярно.

– Бронек, – обратился майор к Белейко. – Придется тебе сегодня на полдня снимать квартиру.

– Что, клиентов привел?

– Клиенты в парикмахерской, – не принял его шутки майор.

– Ладно. Я сваливаю…

Белейко понял, что его друг не в духе, и поспешил к двери.

– Погоди, – остановил его Дубравин. – Там в коридоре девушка рыженькая сидит, Алифанова. Позови.

– Будь сделано…

Алифанова произвела на майора приятное впечатление.

Она была невысокого роста, полненькая, розовощекая, с лицом в россыпи мелких веснушек, чуть курносая и застенчивая.

От нее исходила простодушная доброта, без малейшего жеманства и желания блеснуть – скромная прическа, не менее скромная одежда. Немного испуганные зеленые глаза смотрели прямо, без хитринки, не таясь.

– …Да, я уже знаю. Мне Ада говорила.

– Что именно она вам сказала?

– Думала, что это розыгрыш, что кто-то из нас пошутил. Мы ведь вместе оканчивали театральное училище, занимались в одной группе. Ну и, сами понимаете, иногда позволяли себе… нечто подобное.

– Вы учились вместе? Но, мне кажется, Ольховская старше вас.

– До училища Ада закончила университет. Так захотели ее родители. Но потом все же сумела их убедить, что ее призвание – театр. И это действительно так: у нее талант необычайный.

– Ирина Викторовна, а что вы думаете по поводу этой неприятной истории?

– Я поначалу просто не могла поверить. Ада показывала мне и Валентине ларец и этот перстень… Честно признаться, мы были восхищены. Валя даже расстроилась: она всегда считала Аду везучей. А тут такое подтверждение – и впрямь можно позавидовать.

– Почему расстроилась?

– У них еще с первого курса соперничество. Валя ведь тоже незаурядная актриса.

– В чем проявлялось это соперничество?

– А, смешно вспомнить… Глупости всякие…

– И все-таки?

– Например, если у Ады появлялась новая красивая шляпка, то можно было не сомневаться, что на следующий день у Вали будет такая же или лучше. Если за Адой кто-либо начинал ухаживать, то мы уже заранее знали, что Валентина постарается перебежать ей дорожку.

– И они после всего этого остались подругами?

– Вы не знаете женщин, товарищ майор. Самые лучшие подруги – самые большие завистницы. Особенно такие красивые, как Ада и Валя. Ну и, кроме всего прочего, у Ады характер мягкий, покладистый, не то, что у Валентины. Потому ее выходки Ада воспринимала спокойно, не обижаясь. Единственное, в чем Ариадна была неуступчивой, так это когда дело касалось распределения ролей в спектаклях. Тогда они и впрямь ссорились, долго не разговаривали друг с дружкой, но потом опять мирились и жили душа в душу…

Дубравин видел, что Алифанова волнуется. Да и не мудрено: вызов в милицию редко кого оставляет спокойным и равнодушным.

Но волнение актрисы было несколько иного рода. При всей своей откровенности она панически боялась даже невзначай, намеком, возвести напраслину на тех людей, о которых ее спрашивал майор.

Он задавал вопросы, тихо шуршала лента диктофона, записывая мелодичный голосок Алифановой, но Дубравин никак не мог отделаться от мысли, что из-за своей чрезмерной щепетильности актриса все же кое-что не договаривает.

Что и в какой мере это важно для следствия, судить было трудно…

С Новосад разговор у майора не получился так, как ему этого хотелось бы. Она была резка и с первых минут дала понять, чтобы он не рассчитывал на полную откровенность.

Видно было также, что Новосад относится к милиции с предубеждением и даже иронией. Это поначалу немного злило старшего оперуполномоченного, но он старался не подавать вида.

Памятуя слова Алифановой о соперничестве Новосад с Ольховской, Дубравин поневоле сравнивал их.