Князь Серебряный

Директор маленького сельского музея оказывается в теле глухонемого брата Ивана Грозного прозванного Васильичем. Создано небольшое собственное войско. Пора показать зубы. Идёт борьба за власть в Казани. Вновь поднимает голову прорусская партия.

Событие первое

— Нет, Тимофей Михайлович, не будем мы весны ждать. Сразу после Рождества начнём готовиться. Две сотни. Под твоим общим руководством. У каждого ратника должна быть пищаль. У каждого ратника должен быть лук с сотней, как минимум… ай… не меньше двух сотен хороших стрел… Ну и, конечно, хорошая сабля и копьё. И никаких лошадей. Даже у тебя. Даже у меня. Мы просто не доберёмся до Казани на лошадях. А самое главное, мы назад не доберёмся на лошадях. Там же хабара возьмём излиху. Только большие лодьи, ну, это уже моя забота. Твоя забота, скажем, десятого января собрать людей на смотр. На смотр можно на конях. Но только, чтобы до Кремля добраться. Коней смотреть не будем, людей и оружие будем смотреть. И людей желательно в основном тех, кто с нами под Перемышлем ратился. Там и было ведь пару сотен. Минус несколько убитых, ну и запас нужно, вдруг к весне кто заболеет или хуже того — помрёт.

Ляпунов кивал. Физиономию сосредоточенную делал. Было бы это в двадцатом веке, так на планшете командирском бы химическим карандашом, регулярно его слюнявя, синими уже губами и языком, записывал. Сейчас приходилось запоминать.

— А сотники и пятидесятники… шесть человек мне нужны уже дня через три. Их учить будем. Ну и ты. Семь человек.

— Так разумею я грамоту уже и счёт, — сморщил физиономию, прикрытую светло-рыжей бородой, Тимофей Михайлович. Повторив его гримасу брат Михаил накарябал на листе бумаги и сунул блокнот братику Великого князя.

— Есть многое на свете друг… Михалыч, что и не снилось нашим мудрецам. Есть чему учиться. Но это ненадолго. На седмицу, а потом домой поедете к Рождеству готовиться и для воев оружие и одежду прикупать. Вам денег выделю. Чувствую, что все снарядиться как следует не смогут.

— Вестимо. Прошлые два года плохие были, то снег в начале лета, в прошлом годе, когда все всходить посеянное уже принялось, то дожди в августе в этом. Почитай нормального-то урожая не собрали. С чего оружие-то покупать, — согласно покивал Тимофей Михайлович. И монах покивал, записывая его стенания. Слаженный дуэт у них получился.

Ну, скромничал и сиротой Казанской прикидывался сотник. Перед походом в Калугу им Иван свет Васильевич выделил прилично денег, да митрополит почитай почти бесплатно продуктами снабжал всё лето. А две стычки с крымцами принесли каждому и дворянину, и послужильцам их простым по коню, да по сабле татарской. Дворянам получше, но и боевым холопам не самые плохие сабли-то достались. Всё равно выбирали, и совсем никудышние ушли на продажу или кузнецам. Плюсом кольчуги и хорошие кожаные нагрудники с пластинами металлическими, да шеломы, пусть и немного. Копья хорошие, луки. Сбруя конская. Много чего привезли на себе татаровья. Больше шести сотен их положили. На две сотни воев у Ляпунова и сотню у Скрябина было из чего выбирать.

Ясно, что лучшие доспехи, кони, оружие перепало князю Углицкому и сотникам, а только обиженных и среди послужильцев даже не было. Тем не менее, Боровой отлично понимал, что пищали — это дорого. И хороший боевой составной или композитный лук не дешевле. А без нормального оружия идти в поход на Казань весной бессмысленно и опасно даже. Казанские татары будут биться за своё добро. А их там явно больше, чем русских будет.

К чему готовился Юрий Васильевич? А есть в русской истории интереснейшая воинская операция. Ей даже аналогов нет на Руси, да и в мире, возможно. И зря её в учебниках истории «забывают» упомянуть. Так ладно, что она уникальная по способу проведения, так ещё и главный герой этой операции — князь Серебряный. Тот самый, который стал прототипом романа Константина Толстого «Князь Серебряный». Ну, там его Толстой переименовал в честь дедушки первого царя из рода Романовых, и помоложе сделал, к 1565 году, с которого роман начинается, совсем настоящий князь Серебряный не юношей романтическим был. Дедушкой был. Как всегда интересно, откуда такое прозвище у князя Оболенского? Ничего он для этого не предпринимал. Более того, он его получил по интересной русской привычке. В те былинные времена, если отец или старший брат получал прозвище, то его родичи, сыновья или братья младшие тоже на автомате получали прозвище. Только чуть изменённое. Шуйский Андрей имел прозвище «Частокол», потому что Иван его брат получил приставку «Плетень». Долгоруков Алексей Григорьевич прозывался «Чертёнок», так как отец его был князь Григорий Иванович Чёрт Долгоруков. Вот и князья Серебряные стали Серебряными потому, что что в первой половине XVI века в правление Великого князя Василия III князь Иван Дмитриевич стал зваться Золотым-Оболенским, а его брат Семен Дмитриевич — Серебряным-Оболенским, соответственно. Сообщает об этом «Российская родословная книга». Семен Дмитриевич Серебряный был воеводой в войне с Литвой, а во время свадьбы Василия III с Еленой Глинской сторожил первую ночь новобрачных — честь, которой удостаивали самых доверенных и высокородных людей. Сынок тоже не затерялся. В 1541 году князь Василий Семенович Серебреный сумел отбить набег крымского хана Саип-Герея. Причем, хан убегал всякий раз, когда видел приближение воеводы Серебряного, который действовал в паре с другим воеводой — князем Микулинским. И гнал его до тех пор, пока тот не перешел Дон. Главный же его успех — это поход на лодьях в Казань в 1545 году. Его, этот незнаменитый по непонятной причине поход, Боровой и вспомнил. К нему и готовился.

Вот уже через несколько месяцев начнётся. И решил Юрий Васильевич со своим отрядом в этом деле тоже поучаствовать. Тогда Казань не взяли. Да и цели такой не было. Это был наш ответ Чемберлену. Зимой 1544 года казанский хан Сафа-Гирей организовал очередной большой поход на русские земли. Казанские князья Амонак и Чура Нарыков с войском вторглись во владимирские «места» и «воевали Пожарских князей отчину и полону много имали». Их выгнали, но землю они разорили качественно. Как не ответить?

А чего, у него есть сбитый и слаженный отряд во главе с сотником Ляпуновым. Так мало того, что и так в эти две сотни отбирали среди московского дворянства лучших, так две удачные стычки с крымцами и отряд сплотили и прилично вооружили его. Хабар был велик.

Пусть всё идёт, как и в реальной истории, а две сотни вооружённых огнестрелом ратников, уже научившихся татаровей побеждать, лишними в этом набеге не будут. К тому же Юрий Васильевич не только воинов решил к этому походу тщательно подготовить, но и лодьи. И этим мастера, во Владимире собранные, уже второй месяц занимаются постройкой больших лодей — ушкуев. В том числе и московские мастера, и даже два Новгородских корабела, срочно доставленных во Владимир. Почему не в Москве строились лодьи — ушкуи. Так — География. Из Москвы реки можно попасть в Оку, и потом у Нижнего Новгорода в Волгу. Только Ока огромный крюк делает к югу сначала, раза в два маршрут удлиняя. А из довольно близкого к Москве Владимира по Клязьме можно в три раза быстрее в Волгу попасть. Клязьма тоже в Оку впадает в районе Гороховца, но это всего сто пятьдесят вёрст, а не тысяча, которую реки Москва и Ока пробегают стремясь к югу, а после к северо-востоку возвращаясь.

Событие второе

Плохо то, что в летописях, и дальше в исторических трудах, по крайней мере, в тех, которые читал Артемий Васильевич Боровой, про этот поход информация очень скудная. Шли воеводы тремя путями к Казани, одни от Нижнего Новгорода по Волге, а вторые, во главе как раз с князем Серебряным, от Вятки по реке Вятка, а третья рать от города Пермь по Каме. Пограбили и спалили много сёл и городков по дороге и уничтожили посад Казани. Татаровья заперлись за стенами, ну и понятно русские их взять не могли. Не было у них артиллерии. Вроде только небольшие фальконеты на вертлюгах на носу нескольких лодей.