– Извини, – произносит она, и я ощущаю, как внутри меня зарождается сомнение. – Я люблю тебя.

Мое сердце замирает.

Она не может говорить серьезно, ведь она еще не признавалась ему в любви.

Некоторое время я просто смотрю на нее, полностью забывая о том, что она приняла меня за Нокса. Я не протягиваю руку и не касаюсь ее, но и не встаю с кровати. Мир вокруг меня словно рушится, и я сгораю от осознания того, что занял второе место. Нет, это не так. Я даже не участвую в этой чертовой игре, хотя мой брат уже не в первый раз одерживает надо мной верх.

– Нет, пока не любишь, – шепчу я ей, – но обязательно полюбишь.

Я встряхиваю головой, чтобы избавиться от назойливого шума в ушах, вызванного ее словами и моим обещанием. Мои родители всегда учили нас ценить и уважать каждое слово, данное другому человеку.

Чем ближе я подхожу к кровати, тем сильнее ощущаю аромат Уиллоу. Мне хочется сорвать с нее одежду и прижаться к телу, чтобы почувствовать исходящее от нее тепло. Но для человека с замерзшей душой это желание неосуществимо.

Но она сама все делает за меня: переворачивается на спину и сбрасывает одеяло, открывая моему взору свой живот, трусики и невероятно длинные ноги. В тусклом свете, проникающем через окно, я не могу решить, на чем мне сосредоточиться в первую очередь. Я сжимаю зубы, приказывая себе уйти, но мой член начинает твердеть. Кажется, у него свои планы. Он словно стремится оказаться внутри нее.

Черт, я бы мог это сделать.

Однако, зная, что она еще не готова к этому, я отворачиваюсь и провожу ладонью по своему возбужденному члену через джинсы. К сожалению, это не приносит желаемого облегчения, и, прежде чем до меня доходит, что, черт возьми, я собираюсь сделать, моя рука уже тянется к пуговице и молнии. Я раздеваюсь в ее комнате и мастурбирую, мысленно ругая себя за то, что не могу сдержаться, а затем поворачиваюсь к ней лицом и замедляю свои движения. Это позволяет мне продлить удовольствие, пока мои мышцы не начинают дрожать от напряжения. Я останавливаюсь, осознавая, что обманываю самого себя, и провожу пальцем по щели на своем члене, собирая смазку. Затем я подхожу на один дюйм ближе к кровати Уиллоу и касаюсь ее горла, вспоминая, как сегодня она уже сглатывала под моей ладонью, а ее пульс напоминал биение сердца колибри. Затем я убираю руку от ее шеи и провожу пальцем, который еще хранит влагу от моего возбуждения, по ее губам. Уиллоу открывает рот, словно собираясь облизать мой палец, и я издаю тихий стон, наблюдая за этим зрелищем. Я стою неподвижно, не зная, как реагировать на происходящее.

Наконец, полный решимости, я отхожу от ее кровати и застегиваю джинсы, стараясь скрыть свое возбуждение. В следующий раз, придя сюда, я получу желаемое. Я погружусь в нее настолько глубоко, что у нее не останется другого выбора, кроме как принять меня. А пока этого не произошло, я хочу, чтобы она думала только обо мне – когда бодрствует, спит или, черт возьми, мечтает.

Я хочу, чтобы она стремилась ко мне, чтобы ей хотелось чувствовать мой запах, видеть мою улыбку, в которой она так нуждается, и ощущать мои прикосновения.

Сегодня я прихожу на первое занятие по рисованию пораньше. Во вторник мы уже обсудили программу на этот семестр, и теперь нам предстоит приступить к выполнению нашего первого задания – натюрморта.

Наши мольберты расположены по кругу, чтобы мы могли видеть вазу с фруктами, стоящую на ящике, обтянутом темно-синим бархатом, в центре аудитории. Этот ящик находится прямо под стеклянной крышей. Когда снаружи светит солнце, оно создает резкие тени и интересные линии, а при пасмурной погоде, как сегодня, цвета становятся более мягкими и спокойными.

– Мисс Рид, – приветствует меня профессор, приближаясь к своему столу и одаривая меня ослепительной улыбкой. – Хотя ваша пунктуальность, безусловно, заслуживает похвалы, вы не должны заниматься в этом классе.

– Что вы имеете в виду? – спрашиваю я, откладывая грифельный карандаш.

Он раскладывает свои вещи на столе и достает из портфеля сложенный конверт.

– Обычно я прошу администратора распечатывать изменения в списке моих учеников, так как не очень хорошо разбираюсь в технике. И сегодня мне передали письмо от вашего научного руководителя.

Он протягивает мне конверт с моим именем, который я, нахмурившись открываю. Внутри лежит уведомление о смене класса. И, конечно же, когда я проверяю свое расписание на интернет-портале университета, то обнаруживаю, что изменения уже зарегистрированы.

Теперь мне предстоит рисовать у другого профессора в кабинете номер сто один. Этот кабинет находится прямо по коридору, но занятие началось десять минут назад.

– Профессор, при всем моем уважении, я не знала о смене класса. Могу я…

– Остаться? – перебивает он меня. – К несчастью, в этом классе наблюдается серьезная конкуренция, и на ваше место уже есть другой претендент. Прошу прощения, мисс Рид.

Мое сердце сжимается от волнения. Я с таким нетерпением ждала возможности нарисовать эту прекрасную вазу с фруктами, а теперь понимаю, что опаздываю на урок, к которому совершенно не готова.

– Собирайте свои вещи, я вас провожу, – говорит он с сочувствием или, возможно, с жалостью в голосе.

Но ведь это он огорошил меня этой новостью.