Меня зовут Матвей Смирнов.
Я — классический смоленский задрот: замерщик окон, любитель чая с печеньем и несчастной любви к начальнице Юленьке из московского офиса.
Но жизнь пошла под откос в момент, когда я подобрал брелок.
Просто брелок. С одной красной кнопкой.
Висел на решётке ливнёвки — после того как в мировую поп-диву Пайку влетел самокатчик.
А Пайка — не та, кто теряет вещи без последствий. У неё — армия фанатов, охранник-хакер с кулаками как бетонные урны, и характер, способный расплавить асфальт.
А сам брелок… оказался тем, что исполняет желания.
С этого момента я:
•в бегах по всей Европе,
•скрываюсь от киллера Боба — военного на пенсии с кулаками и ПТСР,
•путешествую с говорящим котом Григорием, которому по глупости вшил интеллект профессора МГУ. Теперь он — умный. Саркастичный. И, к сожалению, матерится. Часто. Очень.
Это история о том, как случайная находка может превратить обычного задрота в беглеца, поп-диву — в преследовательницу, а кота — в интеллектуального монстра.
ГЛАВА 1 «НАХОДКА»
Я — Матвей Смирнов. По паспорту. По жизни — МОТ. Так прозвали меня друзья ещё в институте, и прилипло. Мот — не в смысле модный, а потому что Мотыль. Бестолковый, суетливый, лёгкий на подъем и чуть-чуть пыльный. Как крыло у бабочки после дождя.
Я — самый обычный человек из самого обычного города — Смоленска. Работаю в компании, где продают пластиковые окна, резинки, фурнитуру и прочую оконную дребедень, которой в принципе никто не интересуется, пока у него не начнёт сквозить. На визитке у меня написано: «Специалист по замерам и эскизам», но на деле я просто езжу по адресам и меряю людям дырки в стенах. Причём иногда в метафорическом смысле тоже.
Коллеги зовут меня задротом — за очки, манеру говорить, любовь к StarCraft и за то, что я, мать его, знаю, как правильно склоняется слово «жалюзи». А начальник, Егор Александрович — конченый бюрократ и по совместительству душнила века — зовёт меня «Матвей Сергеевич», с выражением лица, как будто собирается принести соболезнования.
А я что? Я парень не гордый. Работаю, как вол. Домой прихожу — брат младший за компом. Учится в девятом классе, но уже хакнул школьный дневник и подменил себе оценки. Я же в его возрасте только в шахматы играл и учил наизусть Уголовный кодекс, мечтая быть адвокатом. Ну, или хотя бы прокурором, как в сериале.
Живу с мамой, братом и котом по кличке Григорий. Григорий — главное существо в нашей квартире. Однажды я нашёл его сидящим за клавиатурой, и он, не моргнув набрал: «я вас всех ненавижу». С тех пор стараюсь с ним не спорить.
Моя жизнь — серая как наш Смоленский ноябрь: ничего не происходит, все куда-то спешат, грязь по колено, и только иногда случаются командировки. В Москву.
О, Москва… Место, где здания вырастают выше твоих амбиций, где пробки дольше твоих отношений, и где работает… Юленька.
Юля. Или как я её называю в мыслях — Богиня. Нет, не потому что я религиозный. А потому что, глядя на неё, хочется сразу уверовать. Высокая, минимум метр восемьдесят, грудь как у победительницы конкурса «Молочная ферма года», талия — ножом не зацепишь, волосы — завиваются от природы, как настроение у начальства. Она — лицо московского офиса, а по слухам — и кое-что ещё для нашего Шрека. Шрек — это Егор Александрович. Он не зелёный, конечно, но по степени харизмы, эстетике и размеру живота — вполне каноничный персонаж.
Юля — та ещё загадка. У неё в WhatsApp на аватарке фото, которое можно распечатать и в рамке хранить как национальное достояние. А вот в Instagram — блок. Для меня. Я, конечно, просил её добавить. Трижды. Первый раз — с намёком, второй — с открыткой, третий — после пары бокалов. Результат один: «Юля ограничила доступ к своей странице». Точка. Без объяснений. Без шансов. Как и моя личная жизнь.
— Смирнов… — говорила она всегда, выделяя фамилию с такой интонацией, будто проверяла её на прочность. — Приехал? Устал? Хочешь кофе халявного хлебнуть?
И вот стою я в московском офисе, держу в руках термокружку, в голове шумит от дороги, в штанах — от Юли, а сам думаю: «Господи, почему я такой задрот?»
Я действительно задрот. Рост — метр семьдесят пять в ботинках с толстой подошвой. Вес — сорок восемь кило после борща. Очки — как у школьной библиотекарши. В народе меня назвали бы не «ботан», а «пожизненный ботан с правом ношения оправы». И это при том, что я закончил школу с золотой медалью, поступил на экономический… и бросил бюджет и ушел на заочку. Не сразу. Сперва пошёл работать к Шреку. На подработку. А потом понял, что «подработка» превратилась в «постоянку», с которой, как с плохой привычкой, уже не слезешь.
Но я живу. Я держусь. Я даже езжу на «Ласточке» в Москву раз в неделю — проверять косяки, делать перемеры, отчитываться лично Юле, которая всё это время продолжает быть женщиной моей мечты и причиной моих вечеров под пледом, и фантазиями.
Юля, кстати, отлично знает, что я на неё западаю. У неё на это идеальный радар — как у кошки, только вместо звука она улавливает поникшие взгляды и застенчивые улыбки. Но не даёт ни малейшего шанса. Потому что я для неё — Смирнов. Сотрудник. С явными признаками слабости к шоколадному батончику в её ящике стола.
— Смирнов, у тебя есть задание. На Таганке. Там окно шатается, как твоя самооценка.
Вот скажите мне, за что я сохну по этой женщине?
Командировки в Москву — это маленькие путешествия в страну под названием «А вдруг». А вдруг посмотрит? А вдруг улыбнётся? А вдруг случайно поедем вместе на обед? Один раз, кстати, почти получилось. Я вошёл в лифт, она уже стояла там. Мы проехали вместе четыре этажа в тишине. Это был лучший день моей жизни.
А потом был тот самый день.
День, когда всё изменилось.