Но тут Мотыль, похоже, намерен был дожать меня до конца:

— Я, Вячеслав, заказал Булату Шалвовичу и Исааку Иосифович пару песен, но они пока представили мне неподходящие варианты, к тому же, сырые. А Ваш куплет сразу же зацепил меня. Может, Вы продумаете и всю песню? Михаил сообщил, что на завтра приглашён к Вам в гости. Я тоже мог бы ненадолго заглянуть к Вам?

Что делать, неудобно было отказывать такому человеку. Так и Инга смотрела на меня умоляющим взглядом, что я просто сдался и тоже пригласил режиссёра в гости. И ведь всё складывалось против моей воли и лично меня. Мотыль являлся, если честно, откровенным антисоветчиком, хоть и не ярым. Ну, да, сын репрессированного. Вот только смог стать режиссёром. А уж об Окуджаве и говорить было нечего — и он был сыном репрессированного партийного деятеля, и высокопоставленного, который и сам немало кого репрессировал. И поэт являлся антисоветчиком, и похлеще многих. И тут я, на которого многие и так повесили такой же ярлык, открыто включаюсь в эту компанию? Мне разные запреты вряд ли грозят, и плевать на них, но не хотелось давать лишних поводов для косых взглядов. Но желание Инги и её сестёр знакомства с творческими людьми было сильнее, поэтому я тут вообще возражать не стал. Даже ничем не проявил своего недовольства. Ладно, прорвусь, не в первый раз.

И, конечно, следующий день мы посвятили подготовке встречи важных гостей. Нет, у нас и так всё было готово. Просто настроились.

И вечером гости явились — конечно, Боярский и Мотыль. Они и пришли вместе. Режиссёру уже было под полтинник, и он выглядел слегка утомлённым. Явно сильно подустал. Хотя, чуть позже, когда мы дружно сели за стол, всё объяснилось:

— Мы сейчас уже снимаем сцены в казематах Петропавловской крепости, где были заточены декабристы. Работа идёт трудно. Были трудности с исполнителями главных ролей, но, вроде, разобрались. Кстати, на роль князя Сергея Волконского, вашего родственника, вернули Олега Стриженова. — Режиссёр как бы отчитывался передо мной, но мне, честно говоря, было без разницы, что там снимут. Хотя, Инга и её сестры внимательно его слушали. Но теперь и её, пусть и являвшуюся лишь обычной гражданкой Советского Союза, тоже можно считать княгиней Волконской. И рассказ режиссёра для неё и предназначался. Он явно имел насчёт нас какие-то свои замыслы. — Но меня сильно волнует и отсутствие подходящей песни.

Тут я решил заинтриговать режиссёра ещё больше и нежданно для всех взялся за гитару и начал «Офицерский романс»:

— Куда бы лихая судьба не носила,

Но в сердце немолчно поют голоса,

О долгой дороге, о снежной России,

Высоким, прозрачным чужим небесам.

Ну, да, не совсем по теме, но песня вполне созвучна той эпохе. И конечно, я закончил её подходящими строками:

— Я вижу во сне ваши нежные руки

И тонкие кудри российских берёз.

При этом я нежно смотрел на Ингу, что она, хоть немного как бы и застеснялась, ответила мне кокетливым взглядом.

— Вот, Владимир Яковлевич, одна песня, над которой я начал работу. Но насчёт песни для Вашего фильма, к сожалению, не думал. У Вас есть свои опытные поэт и композитор, тем более, как я слышал, вы все являетесь давними друзьями. Знаете, у нас и так возникли напряжённые отношения с Давидом Фёдоровичем Тухмановым. Он при нас так ни разу и не посетил съёмки «Этой весёлой планеты». Поэтому мне сейчас просто не хочется нарываться на ровном месте на очередной конфликт. У меня, как Вы сами видите, и так хватает недругов, и опасных. Тем более, нас ведь не признали в музыкальной тусовке. — Я прямо так и назвал. — Мы там чужие.

Мне, честно говоря, было плевать на признание музыкальной тусовки. Я уже всемирная знаменитость. И лишний скандал насчёт плагиата мне не был нужен, поэтому присваивать сейчас «Песенку кавалергарда» я сильно опасался.

— Я слышал об этом и не раз разговаривал с самим Давидом Фёдоровичем. Кстати, он уже поменял своё мнение. Знаете, Вячеслав, Инга, с участием вас и девочек фильм стал только интереснее. И песни оттуда все очень популярны. И у меня к вам имеется такое же предложение. Мы включим в фильм какую-нибудь сцену с вашим участием, а Вы, Вячеслав, можете исполнить обе Ваши песни. Правда, больше других сцен не будет. Вы как бы погибнете на площади, а Ваши близкие будут просто забыты.

Режиссёр как бы не стал ничего скрывать и показал нам даже тексты заказанных им песен. Да, они, хоть там и вполне говорилось о кавалергардах, не имели ничего общего со знаменитой песней. Тут я решился и спел один куплет, конечно, первый, под гитару. У меня получилось не хуже, чем у Олега Погудина, исполнителя из времени Николая или того же барда Владимира Качана. Конечно, песня в самом фильме звучала красивее. Ну, это оттого, что пока лишь под гитару. Хотя, далее я стал импровизировать со вторым и третьим куплетами. Сначала они получились чуть иными, но подключились Владимир Яковлевич и Михаил, ещё и Инга, и совместными усилиями песня была подогнана почти под киношный вариант. Так что, я тут спокойно ушёл, если вдруг, от обвинения в плагиате. Ещё и попросил довести обе песни Исааку Шварцу. Он штатный композитор фильма, вот пусть и постарается. Черновые наброски, немного отличные от киношных вариантов, я набросал. Если решит переработать, будет соавтором. Не захочет, сам всё допишу. А текст останется общим. Конечно, Окуджава обидится, но я и не собирался с ним дружить.

Видно было, что режиссёр остался довольным. Хотя, обе песни точно подходили для фильма. Само собой, я вручил Боярскому и ноты, и тексты обещанных песен. Пока показал всем лишь первые куплеты. Хотя, Михаил был сильно впечатлён. И, конечно, мы тут же договорились и насчёт записи на Ленинградском радио. Они были намечены Вахтангом Георгиевичем и Ипполитом Валерьяновичем на начало следующей недели. Тут и Владимир Яковлевич захотел записать обе песни к фильму, и строго в моём исполнении. Правда, тут я набрался наглости и ещё предложил, уже для Инги, «Песню о разлуке». Включат всё в фильм или нет, мне было без разницы. Главное, предложено. А песни и сами заживут своей жизнью. Им, несомненно, успех и так обеспечен. Как ни крути, шедевры!

Засиделись мы, конечно, допоздна. Но и гости ушли, и Инна, и её сестры остались довольными:

— Ох, Слава, неужели мы снимемся ещё в одном фильме?

Думаю, что раз Мотыль решил, он нас всё же снимет. Я прямо спросил у него при прощании, не побоится ли он моей немилости у властей, вследствие чего фильм может быть положен на полку. И режиссёр тут сразу же ответил, и вполне откровенно:

— Вот как раз этого, Вячеслав, я не боюсь. Вы сейчас и так на контроле у Самого, и фильм с Вашим участием однозначно вызовет интерес на Западе. И даже хорошо, что Вы являетесь родственником князя Волконского и сам княжеского происхождения. К тому же, Ваша жена и её сёстры такие красавицы, что украсят любой фильм.