— Мне говорили, что она его не любит и терпит его ухаживания лишь из-за положения его отца. Он у него являлся в Пскове каким-то мелким начальником. И слышал, что Валерик и сам парень шустрый и хваткий. Так что, они вполне подходят друг другу. Ну, пусть, хоть и уверен, что Анфиса тоже не любит своего Валерика, будут счастливы. Но сейчас она мне совершенно неинтересна.

И тут Инга, похоже, решила выговориться?

— А мы с тобой, Слава, получается, не подходим? У нас уже и сын с дочкой имеются. Да, всё получилось случайно, но всё равно же родили. А теперь куда их деть? Я, Слава, когда всё же решила выйти за тебя замуж, не интересовалась положением твоей семьи и твоими богатствами. Их у тебя и не имелось. И то, что ты начал сочинять музыку, ещё ни о чём не говорило. Мог и далее остаться всё тем же бедным гитаристом. Но я всё равно к тебе пришла! И сама! А могла сделать аборт и выйти за одного старого толстячка!

Тут Инга нервно засмеялась. Ну, да, ей явно тяжело и стыдно вспоминать эти мутные дни. Насчёт аборта она зря сказала. Если бы сделала, могла и бесплодной остаться. Срок мог и не позволить. Вот оттого и явилась ко мне, что даже этот гнилой толстячок вряд ли взял бы её замуж с пузом от парня-чудика. Он до неё и своих ушлых любовниц любил лишь брюхатить, но жениться не желал. А теперь их и своих детей вообще на произвол судьбы оставил. Кто теперь их обеспечит? Из тюрьмы это не сделать, так ещё и после конфискации имущества. Ладно, меня всё это не касается.

— Ладно, Инга, хоть мы с тобой и сошлись случайно, но я рад, что ты всё же выбрала меня. И я счастлив, что у меня есть Никита и Наташа. И ты! А этот подлый вор-толстячок и Паша пусть посидят в тюрьме. Они тебя точно недостойны. Жаль, что пока меня так и не полюбила. Но, Инга, можешь радоваться — я всё же остался прежним чудиком, иначе давно бы ушёл от тебя. Несмотря даже на детей.

Да, я решил как бы резать правду-матку в глаза, хотя бы слегка выговориться. На самом деле устал всё держать в себе.

— Слава, ты ошибаешься! Я тебя всегда уважала, иначе мы с тобой столько бы вместе не прожили!

Жаль, но мне не столько её уважение, а любовь нужна. И два года — это совсем мизер! Николай со своей Кариной, тоже такой же ветреной, почти тридцать лет прожил! А она и после них решилась на измену, хоть и неудачно. Поэтому я решил продолжить. Пусть знает, что у меня терпение на пределе!

— Ты, Инга, так думаешь? Мы с тобой, если честно, более-менее терпимо жили лишь в первые два с лишним месяца и последние пять. И то из них больше месяца я пролежал в больнице. В остальное время уважением с твоей стороны и не пахло. И, учти, про Пашу, хоть и вспомнил, но я сразу же прервался. Просто случайно вырвалось.

Конечно, я сейчас наговорил лишнего, но нисколько об этом не жалел. Да, опять как бы оскорбил её. С другой стороны, хоть мы с Ингой худо-бедно и дотянули до двух лет, но, на самом деле, зачем мне такая ветреная и нелюбящая меня жена? И терпеть её выходки мне порой так не хочется! Силком, конечно, не полюбит, но пусть знает, что и далее трепать мне нервы не стоит.

Тут Инга вдруг сильно удивила меня:

— Да, Слава, я сильно виновата перед тобой и едва не наделала ошибок, но ведь всё же сумела сдержаться. Ты мой единственный мужчина, и Никита с Наташей твои дети. Я рада, что мне достался такой хороший муж, как ты. Я, Слава, и сейчас признаю, что сначала всё-таки хотела лишь родить и позже определиться. А потом начала привязываться к тебе. А теперь, хоть ты во мне и сомневаешься, я тебя всё же полюбила, пусть и не так сильно, как Пашу. Поверь, без тебя я свою жизнь уже не представляю.

Тут Инга лукавила. Любят не сильно или слабо, а просто любят, и без нудных пожеланий мужа. Я помню, как она смотрела на своего Пашу при нашей случайной встрече в универмаге «Московский». На меня она никогда так не смотрела и уже вряд ли посмотрит. Нет, смотрит, и очень даже тепло, но без огня. В них нет любви, а просто лёгкая симпатия, как к любому другу. Хотя, всё же немного больше. И другие женщины так, как она на Пашу, на меня не посмотрят. У них в глазах, при виде меня, теперь сразу же начинаются крутиться счётчики. Чтобы найти ту, которая меня просто полюбит, мне сейчас надо сбежать туда, где меня никто не узнает, и опять прикинуться прежним чудиком, как Вячеслав. Уже давно об этом думаю. Но это, к сожалению, невозможно. Я и не Вячеслав, так на мне теперь висит и куча обязательств. Придётся смириться и обойтись без любви. Да, как в одной весёлой песенке — «всё могут короли, но что ни говори, жениться по любви, не может ни один король». Да, я не король, пусть и княжеских кровей, но и мне явно не увидеть любовь к себе. И в первой жизни не совсем повезло, и сейчас тоже. Лишь бы опять геройскую смерть не получить!

Да, а вот песенку можно и присвоить, и чем скорей, тем лучше!

— Слава, пожалуйста, не отталкивай меня от себя. Ведь у нас уже всё наладилось. Последние пять месяцев мы с тобой вообще жили без скандалов. Когда на тебя напали, я себе места не находила, всё переживала за тебя. Слава, поверь — хоть порой и веду себя не совсем терпеливо и как бы и холодно, мне, кроме тебя, никто не нужен. Да, я на дне рождения сильно обиделась на тебя. Мне теперь и слышать не хочется имени этой сволочи!

Ладно, дело, конечно, не в имени сволочи, а обманутых мечтах и надеждах. Может, Инга когда-то и хотела, как Афоня, блистать в кругу своих детишек, которых она наверняка планировала нарожать своему красавчику Паше и, конечно, от него. Но теперь ей придётся, хоть это и не совсем хорошо звучит, постараться уже для меня. И мне, к сожалению, никуда, как в песне, не деться от неё.

— Я, Инга, никогда не отталкивал тебя от себя! Просто иногда просил, чтобы ты, хоть и свободна в своём выборе, не предавала меня. Если не любишь, то никак не насилуй себя, а просто подавай на развод и после ищи себе того, кого захочешь или даже полюбишь. Я тебя силком не держу. И зря ты напомнила мне об Анфисе. Мне её, в отличие от Альбины, даже нисколько не жаль. Ну, было, дружили, так сама же меня бросила, и у неё сейчас всё хорошо. Вот пусть и нарожает своему любимому Валерику детей и растит их. Я к ней и близко не подойду, и вспоминать не буду.