Первым идеологом охранительного направления в рформаторстве был Рашид Рида (1895—1935), соратник Мухаммада Абдо. Подобно Абдо, он исходил из убеждения, что следует вернуться к нормам раннего ислама, которые в полной мере отвечают гуманизму и рационализму современного человека [15] . В своей книге «Халифат или великий имамат» (1922—1923) Рида отстаивает идею мусульманской общины как нераздельного религиозно-политического целого. В книге обосновывается необходимость халифата, предпринята попытка доказать преимущество шариата перед западными законодательными и юридическими кодексами. По мнению Риды, только восстановление халифата позволит мусульманам занять достойное место среди народов мира. Это должно быть государство ислама — государство народного правления и правотворчества в духе шариата, который дан Богом всему человечеству и на вечные времена. Здесь юристы под бдительным оком богословской элиты разрабатывают законы, искореняющие несправедливость. В халифате соблюдается принцип шуры, предписывающий необходимость консультаций правителей с народом, что составляет стержень исламской демократии. М. Рида утверждает, что законотворчество относится к сфере взаимоотношений между людьми — муъамалят, в отличие от ибадат — сферы поклонения Богу. И потому в законотворчестве при необходимости нужен иджтихад, позволяющий создать мост, который соединял бы высокие моральные принципы ислама с требованиями современности [16] . При этом общественное благо имеет приоритет даже перед ясными стихами Корана и иджмой сподвижников Пророка.

Среди охранителей, как упоминалось, имеются умеренные и экстремисты. Умеренные ведут пропаганду идеи очищения ислама и организации жизни мусульманской общины по раннеисламскому образцу как очистительной, нравственной революции, духовной подготовки мусульманина к грядущему царству ислама. Они добиваются внедрения шариата в жизнь мусульманского общества, учреждения исламских экономических и финансовых институтов. Умеренное крыло охранителей терпимо относится к заимствованиям достижений западной цивилизации, демократических институтов, даже к национализму, если это, по их мнению, выгодно умме [17] .

Умонастроения умеренного крыла салафитов-охранителей нашли отражение во взглядах основателя ассоциации «Братья-мусульмане» Хасана аль-Банны (1906—1949). Основная посылка идеологии «братьев» заключена в тезисе: «Ислам — это религия абсолютного единобожия, всеохватного единства Вселенной в Боге» [18] . И более развёрнуто: «Ислам — это вера и ритуал, родина и нация, дух и дело, религия и государство, Коран и меч» [19] . Вот ещё две цитаты: «Аллах — наша цель, Пророк — наш вождь, Коран — конституция, джихад — наш путь, а смерть на пути, предначертанном Аллахом, — наше высшее желание» [20] . В декларации «братьев» «Наш призыв», в частности, подчёркивается, что согласно пониманию священных текстов в раннем исламе, это учение универсально регулирует жизнь в этом и ином мире [21] . При этом, однако, мусульманин волен иметь своё мнение по проблемам, не регламентированным Кораном и подлинной сунной и не затрагивающим вопросы веры [22] . Он вправе придерживаться принципа классической мусульманской юриспруденции, согласно которому «необходимость делает запретное дозволенным». В институте халифата «братья» видят символ мусульманского единства и потому поддерживают идею его возрождения [23] .

А. Муру, генеральный секретарь Движения исламской тенденции, тунисского аналога организации «Братьев-мусульман», подчёркивая, что оно не имеет ничего общего с исламским экстремизмом, заявляет: «Мы хотим добиться гармонии между исламской культурой и образом жизни XX века, сохранив нашу индивидуальность, адаптировав её к обстоятельствам» [24] . Лидер Исламско-арабского народного конгресса, известного, в частности, как «зелёный интернационал» с центром в Судане, — уроженец этой страны Хасан ат-Тураби (видный деятель умеренного крыла исламистов, стоящих на платформе «Братьев-мусульман»). Конгресс организует всемирную «борьбу правоверных» за государство ислама против тирании Запада, за внедрение шариата в жизнь мусульманских государств как нормы права и политического поведения. При этом, как сказано в итоговом документе I Конгресса (1991), эта цель должна быть достигнута в духе присущих шариату терпимости и демократии, политического плюрализма и даже при сотрудничестве с Западом и неисламскими политическими режимами, если только это в интересах уммы.

Довольно скоро «Братья-мусульмане» превратились в сильное религиозно-политическое движение, породившее много радикальных и экстремистских формирований «истинных мусульман».

Что касается экстремистов, то они не только добиваются возрождения халифата, исламизации — установления господства шариата в планетарном масштабе, но желают изменений сейчас и в полном объёме. Они готовы прибегнуть к насильственным действиям против Запада и западничества и, может быть, в первую очередь против нынешних правителей в мусульманских странах, которые послушны западным державам, якобы погрязли в невежестве и уклоняются от прямого пути, указанного Аллахом. Экстремисты — решительные противники национализма, который подрывает единство мусульманской общины, противопоставляя её интересам национальный. По той же причине они не приемлют западную демократию, предполагающую плюрализм мнений, и считают, что следует запретить политические партии, чтобы не допустить раскола среди мусульман.

Главными идеологами охранительного салафизма радикального направления были пакистанец Абул Ала Маудуди (1903—1979) и казненный в Египте в 1966 г. Сейид Котб (род. в 1906 г.). Исламисты воспитаны в основном на их трудах. И тот, и другой считали, что мир закоренел в джахилии — невежестве, ибо не знает подлинной сути ислама. Люди впали в грех многобожия. Они поклоняются идолам национализма, коммунизма, демократии. Для мусульманина родина там, где правит шариат. Но люди не довольствуются шариатом и создают свои, не совместные с ним, законы. «Наш принцип, — пишет Маудуди, — это подчинение Аллаху, а не секуляризм, планетарная община, а не ограниченный национализм, суверенитет Аллаха и Халифат, а не суверенитет народа и правление масс» [25] . Путь в борьбе с джахилией — это распространение идеи единобожия. Но чтобы создать государство ислама, недостаточно духовного возрождения мусульманина и метода убеждения. Нужно применить силу, чтобы уничтожить институты и властные структуры джахилии, лишающие верующего возможности выполнять предписания шариата. Однако и радикалы-охранители считают возможным использовать в интересах уммы достижения западной науки и техники, потому что, считает Котб, религия «не может заменить научное знание и культуру и не является их врагом. Религия — это лишь общие рамки для них» [26] .

Салафиты — и обновленцы, и охранители — в равной степени демонстрируют верность догматике и опираются на морально-этическую платформу основоположников. Но, отталкиваясь от одних и тех же принципов, они приходят к разным выводам относительно путей развития мусульманской общины, средств и методов достижения идеальной цели.

Охранители и обновленцы равно придерживаются простой логики. Восток отстал, потому что вера утратила первоначальную чистоту, и предписанный ею моральный комплекс подвергся разложению. Необходимо нравственное совершенствование человека и его освобождение от мертвящего груза средневековой архаики на основе очищенного от чуждых ему наслоений ислама. Это, по мнению салафитов реформаторского направления, неизбежно приведёт к моральному совершенствованию уммы и появлению общества справедливости, свободного от препятствующего прогрессу политического и социального деспотизма. Они хотели согласовать веру с научным рационализмом, в частности, путем внесения в него элементов религиозного восприятия бытия. В желании защитить веру они освобождали человеческий разум от гнёта догмы как основы отношения к истине, а возвеличивая разум, объявляли войну схоластике как методу познания. Слепой вере они противопоставили религиозный рационализм, схоластике, которая отталкивается от буквы священного текста, — верность его духу, и подрывали тем самым авторитет традиционного богословия.

Мусульманские реформаторы-обновленцы выступают за государство в духе ислама, а не на основе господства шариата. Они добиваются пересмотра мусульманского права, признают принцип народного суверенитета в рамках верховного суверенитета Аллаха, что на практике близко к признанию либерально-демократических ценностей в их евро-атлантическом понимании. Они готовы идти на компромиссы и стремятся примирить раннеисламский идеал с действительностью. Их пароль: «Вперёд с Кораном».

Охранители, напротив, отвергают западные модели общественного развития, западный образ жизни и мыслей как противные исламу. Радикалы-охранители решительно не приемлют идейные конструкции западного происхождения, в том числе секуляризм и национализм. Они хотят внедрить шариат в жизнь уммы в качестве её единственного регулятора, стремятся архаизировать действительность, изменить современные политические и социокультурные структуры в духе раннеисламского идеала — мединской общины времён Пророка. И в то время как для модернизаторов джихад («священная война») означает в принципе защиту ислама, охранители крайнего толка видят в нём путь установления планетарного господства ислама с применением всех средств, включая насилие. (Впрочем, и охранители, утверждая приоритет ислама и нераздельность религии и политики, вынуждены считаться с тем, что они живут в мире национальных государств и национальной политики, и приспосабливаться к нему, пользоваться, в частности, плодами современной научно-технологической революции.) Девиз охранителей: «Назад к Корану». Охранительный фундаментализм является идейной основой едва ли не всех протестных религиозно-политических движений в странах распространения ислама.