Бханумати согласно кивнула.

— И всего три дня назад, похожий случай, Ямини побила по той же причине Харшиту. Причем последствия оказались даже серьезнее чем в первом случае — порвано ухо, а не просто кровь из разбитых губ и носа, как в первом случае. Какое ты определила ей наказание?

— Прилюдное покаяние…

— Согласись, одну избили плетьми, а вторая лишь принесла извинения. Очень уж разное наказание, за одно деяние.

— Но, сын мой… в первом случае Аравинда пыталась увести чужого мужчину… а Ямина защищала свою честь… Согласись, что обстоятельства все же разные.

— Хм-м… хорошо, — признал свою оплошность Махавир. — Другой случай… тут обстоятельства вроде бы идентичные. На сборе урожая несколько женщин присвоили себе часть урожая… украли они примерно одинаковое количество. Двух из них ты помимо публичного покаяния приговорила к дополнительным работам по очистке канализационного канала. А вот третью — Гитанику, лишь к покаянию без отработки.

— Тут тоже все просто Махавир, — улыбнулась Бханумати. — Гитаника происходит из уважаемого знатного рода…

Махавир зло поджал губы и резко оборвал мать:

— Стоп мама. Вот этого не надо… То, что Гитаника происходит из уважаемого рода, должно наоборот служить отягчающим обстоятельством и служить причиной более жесткого наказания, ибо она своим преступлением замарала не только свой род, но и бросила тень на другие уважаемые рода!

— Но сын…

— Что?

— Она состоит в родстве с одной из… как ты говоришь, сенаторш, что очень сильно помогает мне в управлении городом…

— А не является ли воровкой эта сенаторша? — все еще злым голосом высказал предположение Махавир.

— Нет…

— В общем закон должен быть един для всех. Закон суров, но он — закон. Для Закона не должно быть разницы кем является преступник, как нет разницы между нами во взоре Ахарамузды… То, что кто-то из уважаемого рода… не должно давать ему поблажек, наоборот, это фактор отягчающее наказание. Иначе со временем знатность преступника приведет к полной безнаказанности. Они, говоря о том, что являются опорой власти, станут требовать для себя все больше привилегий. Это станет причиной разрушения нашего общества. Потомки проклянут нас за это. Хуже того, однажды натерпевшись злодеяний и обозлившись, простые люди восстанут и просто уничтожат всю знать, а вместе с ней и правящий дом, то есть наших потомков… Ты хочешь этого, мама?

— Н-нет… Но…

— Надо опираться на простых людей, мама. Не давай лишней власти знати. Сейчас мы еще можем установить такие порядки, начав с равенства Закона, потом станет поздно. Укажи мне тех, кто будет сильно возмущаться…

— Что ты с ними сделаешь, Махавир?

— В данный момент я с ними ничего не могу сделать, просто буду знать и когда придет время просто не допущу их до власти. Членство в Сенате ведь не пожизненное и тем более эта должность не будет передаваться по наследству. Будем выбирать… в том числе из простых людей, для чего их нужно обучить грамоте и выявить достойных по уму, а не по знатности.

— Я поняла тебя…

Законотворчество тоже оказалось делом непростым. Сейчас Махавир радовался, что в своей прежней жизни по юности успел столкнуться правоохранительной системой — замели после очередной массовой драки район на район, вот там и познакомился с Уголовным кодексом, так что основные принципы построения знал.

Впрочем, после некоторого размышления Махавир решил не переть напролом, чтобы не провоцировать даже малейших признаков неподчинения и формирования оппозиции, а подвести под решение о равенстве перед Законом железобетонный фундамент — религию.

«Против такого аргумента никто не решится выступить, — подумал он. — Потому как это все равно, что объявить себя вероотступником, на таких уже можно смело спустить народ и тот порвет предателей на клочки».

Махавир устроил очередное камлание, а потом стал вещать:

— Великий Ахарамузда, создатель всего сущего, очень недоволен нами…

Народ ахнул. Никто не хотел ощутить на себе последствия божественного гнева.

— Мы искажаем его заповеди в угоду своим низменным страстям… за это он грозит нам карами если мы не одумаемся и не вернемся к почитанию изначальных заповедей. Мы все едины перед ликом его! Нет для него богатых и бедных, знатных и простых, женщин и мужчин, всех он осудит лишь по деяниям нашим, взвесит и измерит наши души и вынесет приговор. Но то, что верно в божественном мире, то должно быть и в тварном, а именно равенство перед Законом — отражении воли его! Великий Ахарамузда повелевает высечь законы, мы вправе придумывать их для себя сами, но главный принцип должен оставаться неизменным — равенство перед Законом всех и каждого!

Эта простенькая интрига сработала на все сто. Может кто и был недоволен, но проявить его публично не посмел, иначе, случись что нехорошее, падеж скота или еще какой мор, тебя объявят причиной несчастья — высказывался против воли бога и за что навлек на них всех его гнев, после чего нечестивца потащат на жертвенный костер.

* * *

Если раньше Махавир расценивал религию больше как фактор для формирования морально-этических норм, то после последнего камлания в полной мере осознал насколько она является мощным инструментом управления.