Сейчас же передо мной были лишь какие-то смешные дикари, что неуклюже копируют белого человека. И все тому доказательства прямо передо мной - лично наблюдаю отвратительные дисциплину и организацию безопасности в осадном стойбище. А еще все вот это безобразие было сдобрено этаким наивным, анимешнутым средневековьем с примесью фэнтэзи-элементов. Словом, там на вид все было даже хуже и бездарнее, чем у военизированных африканских пастухов в тапках. Говорю ведь по личному опыту - арабы не вояки, вообще. Да и негры - туда же.

Хашиды, поди - тоже.

Бардак, разгул и постоянные междусобойные драчки, выяснения отношений с командирами. Вопиющая несерьезность и безалаберность.

Один раз я совершенно точно видел казнь особо буйного спорщика - мужик в типичном обмундировании десятника просто срубил башку какого-то мелкого мальчишки, совсем еще ребенка, но уже бывшего, типа, воином. Перед этим они продолжительное время ругались. И потом тоже, но уже в одностороннем порядке - это десятник почти минуту просто орал и ругался в обезглавленный труп под ним, активно жестикулируя и, видимо, производя некое внушение ближайшим наблюдавшим за этим бойцам.

И кроме того - я вижу, как уже выставляют караульную службу по периметру лагеря; но везде, и особенно со стороны опушки, она была просто посмешищем. Одна из уже занявших свою караульную позицию фишек вообще сходу начала укуриваться чем-то похожим на классический косячок - не прошло и десятка минут, как кочевник просто свалился спиной назад с ящика, на котором ранее сидел. И гонять его, шпынять как-то за вопиющее пренебрежение безопасностью никто не спешил - делай что хочешь, только не спорь с командирами сильно нагло, вот и вся хашидская наука...

И это не говоря даже об отсутствии укреплений с этой же стороны - хашиды худо-бедно навтыкали кольев и изгородей со стороны крепости, на случай, наверное, возможной вылазки солдат гарнизона, но на этом и все. Они явно стараются подражать здешней военной науке, пришедшей к ним из Аскеллады, что-то там нелепо исполняют, да толку мало. Вот я и думаю все: может, и наплевать на паранойю и чрезмерную осторожность, может, мне просто поверить собственным глазам?

Но береженого Бог бережет, как говорится.

– Стелс-паладин.
– забормотал я, нервно ощупывая культю на месте левой конечности. Стараюсь об увечье особо не думать, не хочу загоняться.
– Рога-танкопаладин...

Но ведь и удача, как тоже нередко говорится - любит смелых.

А значит - стоит хорошенько подготовиться, поберечься, и с наступлением собачьего часа попробовать учинить там, на просторах осадного лагеря, что-то очень, очень смелое и убойное. Ведь все инструменты к тому у меня уже были - идеальная системная шляпа с прозрачным визором, активное шупомодавление в этой же чудо-каске, не особо звякающая и уже перемазанная грязью, не бликующая в ночи броня, и два десятка зажигательных гранат от Торима. И просто море наверняка хорошо горящей древесины в лагере вкупе с шатрами, обильно натыканными как раз с южной, с моей стороны.

«Руку одну уже въебал».
– мысленно хохотнул я, не сдерживая и реальной ухмылки на устах.
– «Въебем и ногу. Или сразу голову».

Похоже, во мне еще не пропал кураж от недавних открытий - от того, как я буквально проломил перевшему на меня хашиду грудную клетку. Как легко догнал ту парочку хашидов с луками, за считанные секунды восстановившись от прилетевшей в бедро стрелы. Или как, например, виртуозно, натурально издеваясь, расправился с той, самой первой встреченной мной группой степняков. Осознание собственных силы и превосходства приходилось нарочно подавлять - возможно, что и зря.

Слишком уж я себя недооценивал, привыкши к еще земным узам плоти. И даже дырявое зрение и потеря кисти не сделали меня сильно слабее. Только сейчас до меня помалу, понемногу начинает доходить, что же я такое на самом деле и на что способен. И почему в меня так верит какая-то божественная сущность на облачке, посылая на будто бы суицидальную миссию...

Чуть оскалившись под шлемом, я набросал в голове примерные траектории захода в осадное стойбище и исхода из него же - запоминал расположение всякого хлама и шатров, навесов, выжигал в памяти все те места, где сидят фишки, чтобы потом в темноте не тупить. Уже заранее прикидывал, как и куда лучше закидывать бомбочки для пущей, э-э, бомбезности.

«Сгорят нахуй...» - вовсю уж облизывался я, пока глядел на ту ораву хашидов, обильно рассредоточенных по лагерю.
– «Сколько ж опыта, м-мать...»

Кто-то у костерков расслаблялся, кто-то ужинал там же, у огня; кто-то уже подготавливался ко сну под множеством навесов, что были слажены из тканей, шкурок и колышков: сплошь горючие материалы.

Мелькали мысли из разряда: «что же будет, если я, например, виртуозно травану ужин всей вот этой армии и тогда сотни, тысячи степняков умрут с присуждением мне опыта за каждого из них». А еще я думал, как же мне грамотнее ликвидировать жирную ханскую задницу сразу же, еще до начала диверсии с поджогом и взрывами - чтобы Зуккарский эмир гарантированно вышел из уравнения, что точно, думаю, подсобит мне в выполнении задания от системы.