– Мы с Лу мало общались? – расстроенно уточнила я.

– Ты почти все время проводила с друзьями, – объяснила мама.

– Так и должно быть. Это безумное и трудное время в жизни любого молодого человека. Еще и выпуск из школы на носу, – вступился папа.

Я сделала глоток.

– Это мой любимый чай. А вот ты его терпеть не могла, – прошептала мама, глядя на мою чашку.

– Ну же, попробуй еще раз. Чай правда вкусный. И зимой в Рождество, и летом, охлажденный долькой лимона.

С этими словами мама сунула мне в руки чашку с фруктовым чаем, слабо пахнувшим яблоком и корицей. Я недовольно скривилась. Сказала же, что хочу взять с собой в школу кофе, поэтому мне нужен специальный термос. Стильный и небольшой, чтобы влезал в школьную сумку. Но мама в своем репертуаре. Опять пытается всучить мне чай или воду. А ведь я давно не ребенок. Все классные ребята и девчонки пьют кофе.

Пришлось глотнуть этого тупого чая, чтобы удовлетворить маму. Вкус неплохой, но я хотела не чай, а кофе.

– Отвратительно. Фу! Кто вообще пьет такую гадость?

На лице мамы мелькнули обида, гнев. Она отобрала у меня чашку.

– Или чай, или сок. Вода – тоже хорошо. Еще я могу сделать тебе смузи…

– Чтобы со стороны казалось, будто я пью зеленую блевотину?

– Тогда ничего, – твердо припечатала мама.

– Это нечестно! Другие же носят кофе, а такие термосы сейчас в моде! – вспылила я, гневно уставившись на маму. Какое разочарование!

– Меня не волнует, что разрешают или запрещают детям в других семьях. Моя дочь не будет пить кофе, пока ей не исполнится шестнадцать лет. Разве тебе шестнадцать?

Закричав от ярости, я бросилась в свою комнату. Дверь громко хлопнула, с треском врезавшись в косяк.

Кажется, это случилось вскоре после моего четырнадцатилетия. В воспоминании у мамы другая прическа, а на кухне стоял старый холодильник.

– Тогда мне очень хотелось кофе, – призналась я.

Мама неожиданно улыбнулась:

– Знаю.

Уравновешенность и понимание – еще несколько недель назад я отказала бы родителям в этих качествах. Поэтому была удивлена, когда они очень спокойно приняли новость о том, что голова у меня работает не так, как нужно.

Это приятно.

Мне стало легче.

Здорово, теперь можно не беспокоиться о том, как я себя веду, что говорю. Я вздохнула свободнее, потому что поделилась своими переживаниями. Не только с родителями, но и с Сэмом. Это еще тогда было верным решением, а теперь – еще вернее. Понимаю, сравнительная степень звучит странно, но здесь по-другому не скажешь. Я сделала шаг вперед, однако до финиша еще далеко.

В общем, в тот миг я думала так.

Все вернее!

Зайдя в спальню, я улыбнулась. Мэнни нет, кровать пуста. Наверное, кошка перебралась в комнату к Лу или устроилась где-нибудь в другом месте.

В голове кружилось множество мыслей.

Реабилитация займет еще какое-то время. Однако школьный год скоро закончится, и если я не хочу опозориться, надо выяснить, что делается на уроках.

Схватив мобильный, я написала Элле:

Мы с Эллой выбрали одно и то же направление. И постарались сделать так, чтобы почти все предметы у нас были общими, даже спорт. Только она решила изучать религию, а я философию. Йонас и Тим посещали этот же курс. А вот с Сэмом я ни на одном предмете не пересекалась. Вроде бы он ходил на религию вместе с Эллой. И все? Странно.

На каком направлении он учится? Что-то связанное с естественными науками? Или вообще с искусством?

Из размышлений меня вырвал завибрировавший телефон.

Так, ладно. Надо заказать «Физиков» и продолжить учить испанский где-то с середины учебника. Все, больше ничего выяснить не удалось. Совсем забыла, что со школой у Эллы все сложно – она выкручивается, как только может. И весьма успешно. Оценки у нее хорошие. Из-за того, что я помогала и многое делала за нее.