Конечно, ничего в этом не было предосудительного - может быть, техник хотел проверить какой-то новый способ контроля или схему присоединения приборов... В конце концов, он мог заинтересоваться структурой ячеек и термоэлементов. Но тогда нечего смущаться. А Багрецов вздрогнул и покраснел, точно его застали на месте преступления.

Кучинский загадочно улыбнулся.

– Мы тебе не помешали, старик?

Подойдя к столу, Курбатов заметил, что из плиты уже выпилен довольно большой квадрат.

– Зачем это вам?
– пришлось спросить Багрецова.

Тот не мог скрыть замешательства.

– Хотел попробовать...
– Багрецов не знал, куда девать руки, и нервно перекладывал с места на место ножовку. Весь его облик выражал крайнее смущение.
– Лидия Николаевна разрешила...

– Что разрешила?

– Отпилить...

Больше ничего Курбатов не смог от него добиться. А тут еще Кучинский со своей всепонимающей улыбочкой.

Поди разберись что к чему.

...Павел Иванович дошел почти до конца зеркального поля и повернулся, Жора вынырнул из темноты.

– Простите, Павел Иванович, что я к вам с делами в нерабочее время...

– Срочные дела?

– Да как вам сказать... Трудно работать, Павел Иванович. Я очень уважаю нашу аспирантку. Человек она знающий. Но зачем же проявлять административный восторг? Хотел взять вторую плиту, а Лидия Николаевна запретила. "Одной, говорит, обойдетесь". А какому-то технику для личных надобностей разрешила. Вы же сами видели.

– Почему для личных? Не понимаю.

– Да ведь это радиолюбители. Они все в дом тащат.

– А вы не радиолюбитель?
– усмехнувшись, спросил Курбатов.

– Избави бог! Мне не до баловства.

Курбатову не очень понравился этот ответ, но спорить не хотелось, и он спросил, лишь бы замять неловкость:

– Кстати, где вы хотите работать - на заводе или в лаборатории?

– Везде интересно, Павел Иванович, - слукавил Жора, еще не понимая, к чему тот клонит.

– Я бы советовал на завод, в цех. Посмотрели бы, кто сейчас за вас, студентов, трудится.

– Как это за нас? Мы тоже работаем, и не меньше других. Мы не нахлебники. В нашем государстве все равны.

Вежливая предупредительность, с какой Жора начал разговор, исчезла, показалось плохо скрытое самодовольство.

Павел Иванович с минуту молчал, разглядывая студента. Интересно - что у него за душой?

– Да, конечно, равны, - согласился он после паузы.
– У нас все работают. Только глубокие старики да инвалиды живут за счет государства. Но есть молодые, здоровые люди, которые готовятся к делу. Это студенты. На них работает народ. И потому они в неоплатном долгу перед страной. Но далеко не все это чувствуют.
– Павел Иванович вскинул глаза и строго посмотрел на Кучинского.
– Вы как будто бы морщитесь?

– Но ведь у большинства студентов есть родители, - обидчиво возразил Жора.
– Они дают нам возможность учиться и не работать. Я, например, не получаю стипендии.

Курбатов удивленно взглянул на него.

– Вы, значит, считаете, что народ тут ни при чем, если папа вас кормит, одевает и обувает? А кто строит для вас дворцы науки с лабораториями, библиотеками, спортивными залами и даже с бассейнами? Кто содержит профессуру, ассистентов, лаборантов, счетоводов, дворников, уборщиц - целую армию людей, которые работают на вас? Многие десятки тысяч тратит государство на каждого студента за время его обучения.

– Вкладывает как в сберкассу. Потом отработаем.

– Вы уверены?
– Курбатов иронически прищурился и, не получив ответа, сказал: - Даже из отличника не всегда получается хороший работник. А бывают и пустоцветы. Хорошо бы их распознавать раньше, еще до поступления в вуз.

Кучинский обозлился:

– При чем тут пустоцвет? Не всякий же может быть изобретателем. Есть такие, что звезд с неба не хватают, а устраиваются - дай бог каждому. Один мой приятель кончил институт, и его сразу же взяли в министерство. Да не как-нибудь, а заместителем начальника отдела. Повезло товарищу...

– Бедный малый, - искренне посочувствовал Курбатов.
– С этих лет - да в кабинет! Но не сможете ли вы сказать, зачем молодому инженеру министерство, коли он еще не работал на производстве?

Тут Кучинский сообразил, что ему не следует спорить с Курбатовым невыгодно. Он вежливо поддакнул, а для себя решил: "Неисправимый чудак этот Курбатов! С луны он, что ли, свалился? Даже странно, как ему доверяют руководство лабораторией. Неужели он до конца своих дней останется наивным ребенком? Очень нужно производство! Пошлют в пустыню, инженером на строительство нового фотоэнергетического поля, - сохни там от жары. Удовольствие маленькое".