– А вот еще случай, - не унимался Димка.
– Был у меня один, так сказать, друг. Толь Толич Медоваров. В прошлом году я от этого бюрократа немало натерпелся. Но правда восторжествовала - Бабкин эту историю хорошо знает, выгнали Толь Толича из института, где он был заместителем директора по хозяйственной части, и, как говорится, "бросили на производство" - в промкооперацию. У Толь Толича высшее образование, но он все перезабыл. Зачем ему техника, он начальник! Приезжает однажды на фабрику, идет со своей свитой в машинный зал. Чистота, порядок. Но глаз у начальника острый. Видит, стоит у машины ведро - явная бесхозяйственность! Подзывает дежурную, а она техник и понимает что к чему. Ошибка, конечно, произошла, ведро уборщица забыла. Как выкрутиться? Ну и пошутила: "Ведро это, товарищ директор, для отработанных амплитуд". Толь Толич глубокомысленно сдвинул брови, вроде Кучинского, и спросил: "А куда же вы их потом деваете?" - это в том смысле, не пропадет ли добро. Девица бойко ответила: "Мы ими аккумуляторы заряжаем, товарищ директор".

Лида громко смеялась, а Кучинский презрительно улыбался. Придумал тоже "отработанные амплитуды". И ничего здесь нет смешного.

Однажды ему удалось заметить, что проценты кислотности были записаны аспиранткой на тридцать второй странице. Но сколько раз он ни подходил к столу, Михайличенко этой страницы не открывала.

Он наивно спрашивал у нее о технологии нанесения серебра на пластмассу, хотя, занимаясь печатными схемами, должен был знать это сам. Лида поднимала его на смех - с такими знаниями Жора никогда не будет инженером.

Иногда она выходила из лаборатории, оставляя тетрадь на столе, но приблизиться к заветной тетради было невозможно - проклятые техники глядели во все глаза.

После окончания работы тетрадь запиралась в стол, но чаще всего Михайличенко брала ее с собой в комнату, где поздними вечерами обдумывала результаты дневных исследований.

Кучинский решил опять обратиться за помощью к Нюре, другого выхода не было. Так как после работы ему не удавалось остаться с Нюрой наедине, он выбрал момент и зашел к ней в аккумуляторную.

– Вы зачем?
– спросила Нюра.

– А если я по вас соскучился?

Нюра стояла перед ним хрупкая, маленькая, в синем халате с дырками от щелочи.

Втайне она надеялась, что проверка плит на восьмом секторе и того осколка приведут к длительной отсрочке отъезда Павла Ивановича, а потому спросила:

– Ну как, проверили?

– Не могу, Нюрочка, - кисло улыбнувшись, признался Кучинский.
– Данных не хватает.

– Каких таких данных?

– Ну что я вам буду объяснять, все равно не поймете. Я бы, конечно, их достал, но ваша новая подружка...

– Лидия Николаевна?

– Угадали. Так вот, эта милая особа выписала в тетрадку нужные мне цифры. Ей в институте их передали, а она, вместо того, чтобы помочь товарищу, сидит на тетрадке, как собака на сене. Боится - не украду ли я эти данные для своего диплома. Безобразие! А еще комсомолка.

– Ничего она не боится, у нее и в мыслях такого нету.

– Вы бы мысли эти как следует почитали, девочка. Там есть кое-что интересное. Вас касается.

– Меня?
– изумилась Нюра.

Жора с нежностью потрогал свой пышный хохолок и дерзко улыбнулся.

– Вас, красавица. Лиде хочется здесь подольше остаться. Ивы помогаете ей в этом. Затеяла все поле перевернуть, тогда как я мог бы сразу сделать проверку. Ну и привет Лидочке. Поезжай в Москву.

– Какой же ей интерес тут засиживаться?

– Ах, Нюрочка, святая простота! Ничего-то вы не видите. Павел Иванович каждый вечер галстуки меняет, два раза в день бреется. Уж не думаете ли, что для вас?

Нюра хотела что-то сказать, но так и застыла с полуоткрытым ртом. Потом резко отвернулась и стала собирать на столе аккумуляторные пробки. Руки ее бегали угловато, порывисто. Тяжелые металлические пробки падали на стол с громким стуком.

Подойдя к ней ближе, Кучинский животом уперся в край стола.

– Н-да, - протянул он.
– История с географией. Ведь я же помнил эти цифры. Они у нее на тридцать второй странице записаны. Только бы взглянуть... И через неделю Лидия Николаевна убралась бы в Москву.

– Уйди, дьявол!
– Нюра не сдержалась и горсть пробок бросила ему в лицо.

Схватившись за голову, Кучинский выскочил за дверь. Вдогонку ему неслись горячие, гневные слова, но он их уже не слыхал.

Глава 10

ПО ЗАСЛУГАМ И ЧЕСТЬ

Кучинский взбешен. Какая-то паршивая девчонка, которая всю жизнь будет завинчивать аккумуляторные пробки, посмела его оскорбить! Бросать пробки в физиономию - ведь это же хулиганство на производстве. Уголовное преступление. Можно возбудить судебное дело.

Он хотел нажаловаться, потребовать, чтобы привлекли аккумуляторщицу к ответу. Правда, свидетелей не было, но вряд ли она откажется. К тому же, не прибегая к медицинской экспертизе, можно установить и следы преступления - на лбу Кучинского вздулась солидная шишка. Безобразие! Зачем делают такие массивные пробки. Металл не экономят.