Шрифт:
Муаровые отблески сверкают под лучом.
Мы вновь на тихом озере, как прежде, мы вдвоем.
Дождь легкий, дождь ласкающий кропит, кропит
листву…
Мне кажется, что снова я в далеком сне живу.
И солнце улыбается, как было год назад,
И пестрые жемчужины отряхивает сад.
Всё то же, что томило нас: и парк, и дождь, и пруд,
И сосны острохвойные наш отдых стерегут!
Любви порыв ликующий, как странно ты живуч!
Сквозь дождь, сквозь небо серое сверкает вещий луч!
За сеткой — даль туманная, пузырится вода…
О Солнце! победителем останься, как тогда!
1913
ПОСЛЕ СКИТАНИЙ
После скитаний,
далеких и труддых,
вдали заблистали,
В нежном тумане,
лугов изумрудных
знакомые дали!
В море шумящем,
под ропоты бури,
манило вернуться —
К зарослям-чащам,
к неяркой лазури,—
над речкой проснуться,
Слыша мычанье
быков и призывы
родимой свирели…
Кончив блужданье,
усталый, счастливый,
вот я — у цели!
1915
В БУЙНОЙ СЛЕПОТЕ
Как, в буйной слепоте страстей,
Мы то всего вернее губим,
Что сердцу нашему милей!
Ф. Тютчев«Итак, это — сон, моя маленькая…»
Итак, это — сон, моя маленькая,
Итак, это — сон, моя милая,
Двоим нам приснившийся сон!
Полоска засветится аленькая,
И греза вспорхнет среброкрылая,
Чтоб кануть в дневной небосклон.
Но сладостны лики ласкательные,
В предутреннем свете дрожащие,
С улыбкой склоненные к нам,
И звезды, колдуньи мечтательные,
В окно потаенно глядящие,
Приветствия шепчут мечтам.
Так где ж твои губы медлительные?
Дай сжать твои плечики детские!
Будь близко, ресницы смежив!
Пусть вспыхнут лучи ослепительные,
Пусть дымно растаю в их блеске я,
Но память о сне сохранив!
1912
Москва
«Сумрак тихий, сумрак тайный…»
Сумрак тихий, сумрак тайный,
Друг, давно знакомый мне,
Безначальный и бескрайный,
Призрак, зыблющий туманы,
Вышел в лес и на поляны,
Что-то шепчет тишине.
Не слова ль молитвы старой,
Древней, как сама земля?
И опять, под вечной чарой,
Стали призрачной химерой
Скудный лог, орешник серый,
Зашоссейные поля.
Давний, вечный сон столетий,
В свете звезд, опять возник:
И вся жизнь — лишь ветви эти,
Мир — клочок росистый луга,
Где уста нашли друг друга,
Вечность — этот темный миг!
Июль 1912
Подольск
«Безумие белого утра смотрело в окно…»
Безумие белого утра смотрело в окно,
И было все странно-возможно и все — все равно.
И было так странно касаться, как к тайным мечтам,
К прозрачному детскому телу счастливым губам.
Но облачный день засветился над далыо лесной,
Все стало и ясно, и строго в оправе дневной.
Ночные безумные бездны, где все — все равно,
Сменило ты, солнце, сменило ты, Бородино!
Вот снова стоит император, и грозный призыв
Мне слышен на поле кровавом, меж зреющих нив:
«Что страсти пред гимном победы, пред зовом Судьбы!
Мы все „увлекаемся Роком“, все — Рока рабы!»
Свет солнца, даль нив, тень былого! Как странно
давно
Безумие белого утра смотрело в окно!
Июль 1912
Бородино
«Это чувство — странно-невозможного…»
Это чувство — странно-невозможного,
Вдруг обретшего и кровь и плоть,
В миг воспоминания тревожного
Я стараюсь тщетно побороть!
Помнятся, и видятся, и движутся
Вымыслы безудержной мечты.
Словно перлы сказочные нижутся
В ожерелье жуткой красоты!
И глазам так больно от слепительной
Вспышки перепутанных огней…
Но — все было в жизни ли действительной,
Иль в игре сновидящих теней?
Здесь я — тайн достигший иль обманутый
Сладостным предчувствием чудес?
И боюсь, чтоб перлов блеск с протянутой