— Именно так.

Мы прошли турникет, шеф отправился к себе в конец коридора, где находился его кабинет, а мы с Ромкой завернули в редакцию — она была ближе к началу коридора, сразу после туалета и бухгалтерии.

— Надеюсь, лютовать Алексеич сегодня не станет, — пробормотал Ромка, когда шеф скрылся за дверью. — Устраивать тебе головомойку из-за двух минут — как-то совсем… И почему только тебе, я ведь тоже опоздал.

— Совинский всегда так делает. Я же ваш «начальник», — хмыкнула я, изобразив в воздухе знак кавычек. — Отвечаю за обоих. Поэтому все шишки мне, слабой женщине, и достаются. Но сегодня, я думаю, причина всё же в другом.

Я не ошиблась, и чуть позже, когда я явилась в кабинет Максима Алексеевича, выяснилось, что говорить про опоздание он не собирается в принципе. Но лучше бы уж собирался! Потому что произошло то, что периодически происходило на протяжении всех тех лет, что я работала в «Сове».

У нас опять уволилась секретарь.

Это было какое-то проклятье: остальные сотрудники держались здесь десятилетиями. Что бухгалтерия, что редакция, что менеджеры — у всех стаж работы в «Сове» был за десять лет, а у кого-то и со дня основания. Кроме секретарей. Те не выдерживали своеобразный нрав Совинского и увольнялись с той же скоростью, с которой Лёве приходилось менять обувь и одежду, — то есть примерно раз в год.

— Пока не найдём нового, придётся тебе немножко посидеть в приёмной, — констатировал Максим Алексеевич, и я едва не взвыла.

— Мы же на этой неделе китайцам должны прислать файлы проекта с пазлами, а там шесть книг! — возмутилась я. — Как я работать-то буду?

— Я в тебя верю, Надя, — улыбнулся Совинский и нагло похлопал меня по руке. — И не переживай так — за пару дней справимся. В первый раз, что ли?

— Не понимаю, почему от нас так часто уходят секретари? — задала я риторический вопрос. — Лиза вроде нормальная была, адекватная… Что ей не понравилось?

— Я не отпустил её в отпуск на три недели.

— А-а-а, — протянула я. — Тогда понятно…

Пришлось мне временно переезжать в приёмную Совинского — и надеяться, что наш кадровик, а по совместительству бухгалтер Татьяна Сергеевна, человек с колоссальным опытом и железными нервами, быстро найдёт очередную девочку-припевочку и я вернусь в свою родную комнату, под бок к Ромке и Семёну.

В результате день до самого обеда был очень суматошным. Особенно отвлекали постоянные телефонные звонки — привыкнув, что редакционный телефон у меня почти всегда молчит, я то и дело вздрагивала, услышав звон над ухом. И кофе ещё этот, который раза три в день пил Максим Алексеевич, требуя заодно свежую выпечку заказывать… Он тоже отвлекал.

Перед обедом я решила немного освежиться и завернула в туалет. Он у нас один на этаже и поэтому общий — две кабинки, а перед ними предбанник с умывальниками. Необычно, но мы привыкли, в конце концов — все свои.

Я как раз брызгала водичкой в лицо, когда одна из кабинок открылась и к умывальникам подошёл Ромка. Увидев меня, он улыбнулся — устало, но сердечно — и поинтересовался:

— Ты как, ещё не собираешься убивать Совинского?

— Собираюсь. Способ не могу выбрать, — ответила я шутливо, сразу ощутив, как повышается настроение. — Поможешь?

— Не-а, — сказал Ромка, смеясь, — за предварительный сговор срок накидывают. Лучше действовать в одиночку.

— Мастер-класс от профессионала?

— Скорее бесплатная консультация от любителя, — подмигнул мне Ромка, и я совсем развеселилась. — Идёшь обедать, кстати? Мы с Сеней хотели ещё полчаса назад сходить, но решили тебя подождать.

— Спасибо, — поблагодарила я, ощутив приступ умиления моими ребятами. Думала, Ромка сейчас выйдет, тем более что руки он уже помыл, но он, помедлив, осторожно и серьёзно спросил:

— Ты как? Я хотел узнать сразу, но как-то к слову не пришлось. А потом тебя забрал Совинский. Сейчас на обед пойдём, при Сене тоже не спросишь.

— Ты про мужа?

— Про него.

— Ну-у-у… — протянула я и решила отшутиться. — Сам не колешься, а от меня ответов требуешь!

— Надя, — смеясь, но тем не менее укоризненно произнёс Ромка, — когда взрослый мужик жалуется на семейную жизнь — это выглядит жалко, не находишь?

Что-то кольнуло у меня в груди, где-то рядом с сердцем.

— А-а-а…

— Не надо, — он покачал головой, — не спрашивай. Я вообще жалею, что тогда проболтался. Раньше ты не знала, и всё было совсем иначе. Теперь знаешь, и стало гораздо сложнее. Поэтому… не надо, не усугубляй. Лучше просто ответь на вопрос — как ты? Помирилась, успокоилась или собираешься разводиться?

Я выдохнула, понимая, что чего во мне нет, так это спокойствия. Но вовсе не из-за Кости, по крайней мере сейчас.

Знаю, Ромка ничего подобного не желал, но его слова о том, что раньше было проще и поэтому он жалеет о сказанном, взволновали меня.