– Вот твой язык и выдал тебя, Видура, - молвил Дурьйодхана.
– Не вмешивайся в чужие дела.

– Есть ли у тебя, о Юдхиштхира, что-нибудь не проигранное?
– спросил Шакуни.

– Да, у меня есть неисчислимое количество скота и коней, молочных коров, козлов и овец. Вот моя ставка!

– Я выиграл, - сказал Шакуни.

Изменившись в лице, Юдхиштхира сказал:

– У меня есть город, страна и земля вместе с их достоянием, исключая то, что принадлежит брахманам, и сами люди, кроме брахманов. Вот моя ставка.

И снова застучали кости. Снова Шакуни, прибегнув к обману, возгласил:

– Я выиграл.

– У меня есть братья, я же старший из них. Побежденные в игре, мы будем исполнять все, что угодно господам.

– Я выиграл, - сказал Шакуни.

Юдхиштхира сидел, потрясенный проигрышем. Шакуни же потирал руки, ловкостью которых он взял то, что Кауравам никогда бы не добыть в честном бою.

– Не горюй, о Юдхиштхира!
– с притворным сочувствием проговорил Шакуни.
– У тебя есть ещё одна ставка, и ты можешь отыграться. Поставь на кон Драупади, царевну Панчалы.

– Да, я ставлю ее!
– выкрикнул в азарте Юдхиштхира.
– Не маленькую и не высокую, не слишком темную и не слишком светлую, с глазами, подобными лепесткам голубого осеннего лотоса, прекрасную, как сама Шри! Я ставлю её на кон.

Едва были произнесены эти слова, как послышались голоса старцев: "Позор! Позор!" И собрание заволновалось. Среди царей поднялся ропот. У Бхишмы и Дроны на лбах выступил пот. Видура схватился руками за голову. Дурьйодхана, до этого сдерживавший себя, подскочил к играющим. У Карны хлынули из глаз слезы. Тогда и раздался возглас Шакуни:

– Я выиграл.

Пока Шакуни собирал и прятал кости, Дурьйодхана, издевательски улыбаясь, обратился к Видуре:

– Ступай, приведи сюда Драупади, высокочтимую супругу Пандавов. Пусть она немедленно явится с метлой и подметет пол. Пусть она займет место среди рабынь.

– Глупец!
– воскликнул Видура.
– Ты висишь над пропастью. Будучи мелюзгой, приводишь в ярость тигров. Драупади не может быть рабыней, ибо она была поставлена на кон после того, как Юдхиштхира уже не принадлежал сам себе. Умерь ненасытность. Знай, что даже сосуды из тыквы могут идти на дно, а камни плавать.

Пока это говорилось, Дурьйодхана подал знак своему гонцу, и тот отправился в покои супруги Пандавов. Отыскав её, гонец сказал:

– Твой супруг проиграл тебя в кости. Теперь ты принадлежишь Дурьйодхане и должна ему прислуживать, как рабыня.

– Не лги, несчастный!
– воскликнула Драупади.
– Не станет царевич играть на свою супругу. Разве у него не было других ставок?

– Не было, - ответил посыльный.
– Ведь он сначала проиграл все свои богатства, все свое царство, своих братьев и самого себя. Ты, о высокочтимая, была его последней ставкой.

Услышав это, Драупади бросилась бежать. Посыльный, погнавшись за ней, настиг её и поволок за волосы в зал собраний.

Оказавшись перед мужами в зале собраний, с растрепанными волосами, в наполовину размотанном сари Драупади произнесла слабым голосом:

– Да падет позор на всех вас! Неужто погиб нравственный закон потомков Бхараты? Вы наблюдаете беззаконие и молчите!

Мудрецы сидели, опустив головы. Видя, что и супруги Драупади молчат, посыльный вновь схватил несчастную за волосы и потащил по полу. Кауравы же кричали: "Рабыня! Рабыня!"

Напрасно Драупади с мольбой протягивала руки к своим мужьям, напрасно Бхима кричал, что Юдхиштхира не имел права играть на нее, потому что жена она не только ему, но и всем братьям.

Дурьйодхана дал знак, чтобы с его новой рабыни сорвали сари, потому что не может она носить одежду свободной женщины. И Духшасана, один из Кауравов, схватил за конец сари и потянул одежду на себя. Захохотал Дурьйодхана, радуясь унижению Пандавов. Те, кто сочувствовал Пандавам, закрыли лицо ладонями, чтобы не видеть беззакония.

И вдруг хохот оборвался. Сколько ни тянул негодяй сари, ему не было конца. Материя уже закрыла весь пол зала, уже скрыла из глаз того, кто тянул. И в это время послышался громовой голос Бхимы:

– Внемлите, кшатрии! Я даю слово, которое никогда мною не произносилось. Я разорву у этого негодяя Духшасаны грудь и напьюсь его крови.

– Отойди, Духшасана, - распорядился Дурьйодхана.
– Вы, Пандавы, можете возвращаться к себе домой.

– Запомни этот день, Дурьйодхана!
– продолжил Бхима.
– Клянусь, что в смертельном бою я перебью тебе ноги.