Он приобнял меня за плечи и зарылся лицом в мои волосы:

– Спасибо за сегодняшний вечер.

Я закрыла глаза.

– О чем речь. Было весело, – ответила я и удивилась, когда осознала, что именно это и имела в виду. С Хейденом было легко.

Он одной рукой обвил мою талию, а второй гладил меня по шее, вверх и вниз. Может, ему тоже хотелось воспользоваться последними несколькими мгновениями установившегося между нами по его инициативе физического контакта?

– Мне тоже было весело. Давай отвезем тебя домой. – Он взял меня за руку.

Я оглянулась через плечо и, конечно, увидела рядом с камнями Ив, которая смотрела на нас. Вот и объяснение того, почему он решился пойти на физический контакт.

Подъехав к своему дому, он заглушил мотор машины и выпрыгнул из нее до того, как я смогла его остановить. Когда он добежал до двери с моей стороны и открыл ее, я сказала:

– Извини, но хочу тебе напомнить, что меня нужно отвезти домой.

– Ох. – Он осмотрел улицу, будто надеялся увидеть ждущую меня машину. – Тебя привезла моя сестра?

– Да.

– Она такая хитрая.

– Да, так и есть. – Я осталась сидеть в его машине, ожидая, что он захлопнет дверь и вернется на водительское место.

Этого не случилось. Хейден кивнул на дом:

– Тебя нужно отвезти прямо сейчас? Моя сестра потребует отчета. Держу пари, ты дашь более полный.

Часы на приборной панели показывали десять часов вечера. В моем распоряжении было еще два часа до комендантского часа.

– Хорошо, конечно.

Мы прошли по тропинке до входной двери, и Хейден открыл ее и вошел внутрь. Сидевшая на диване в гостиной Бек сразу же выключила телевизор и оглядела нас:

– Итак?

Хейден приобнял меня одной рукой:

– Ты будешь рада узнать, что сегодня мы многих ввели в заблуждение, а ревность так и витала в воздухе. Не знаю, кто больше всего вводил в заблуждение или кто ревновал больше всех, но Джиа сделала все, что тебе обещала.

Бек повернулась ко мне:

– Хорошо, теперь я хочу слышать, что именно произошло. А не это неясное дерьмо.

В этот момент в гостиную стремительно вошла женщина. Ее волосы были собраны в свободный пучок, удерживаемый карандашом. Множество непослушных прядей выбились из прически, как будто женщина побывала на сильном ветру.

– Хейден, значит, мне твой голос не послышался. Мне требуется твое лицо.

– Мам, я здесь с подругой. – Хейден показал на меня.

Она улыбнулась мне:

– Не понимаю, как это может помешать. Можешь взять ее с собой.

Бек встала и последовала за мамой, которая уже шла по коридору, не дожидаясь ответа.

– Спорить бесполезно, – сказал Хейден. – Она всегда выигрывает.

Он повел меня по коридору и завернул за угол. В огромной комнате с двустворчатыми дверьми и полами из твердой древесины находилось множество картин. Законченные висели на стенах, некоторые наполовину написанные стояли на мольбертах, а другие незаконченные работы вместе с еще чистыми холстами – на полу у стен. Под один из мольбертов с холстом был засунут большой лист с пятнами краски на нем, который выглядел так, будто кто-то оставил его, бросив работу как минимум на половине. Мы прошли в комнату.

– Кстати, мам, это Джиа.

– Ох, извини, где мои манеры? – Она протянула мне руку. – Я Оливия. Извини, что отобрала у тебя этого парня, но мне нужно его великолепное лицо. Только не говори мне, что это лицо не вдохновляет на творчество.

Хейден и Бек закатили глаза.

– Она говорит так каждый раз, когда притаскивает нас сюда, а затем творит вот такое. – Он показал на «лицо» полунасекомого-полузебры, разделенное пополам стеблем распустившегося цветка. – Надеюсь, не мое лицо вдохновило на такое.

– Вообще-то, твое, – сказала его мама.

– Просто здесь она остается наедине с собой, – заметила Бек.

– Мои дети насмехаются надо мной, но они мои музы. – Оливия оглядела меня: – Думаю, ты тоже могла бы стать моей музой. У тебя потрясающие черты лица.

– Не позволяй ей провести тебя, – предупредила Бек. – Скорее всего, она хочет нарисовать кости, пока смотрит на тебя. Возможно, кости динозавра или кого-то еще.

Оливию, казалось, не обидела шутка дочери. Она просто посмеялась и начала рисовать, Хейден сел на стул напротив нее.

По тому, как она рассматривала его, казалось, что он находится здесь в качестве модели, но я могла видеть рабочий холст, и на нем определенно был не Хейден.

Бек посмотрела на меня:

– Выкладывай. Расскажи мне все, что сегодня случилось.

Я посмотрела на их маму, не уверенная, что хотела признаваться при ней в своей лжи.

– Мама уже знает, – сказала Бек. – И хоть этого не одобряет, она может понять, почему это необходимо нашим незрелым мозгам.

– Ты неправильно меня цитируешь, Ребекка. Я сказала, что месть – продукт неверно направленных эмоций, но касаемо Ив у меня тоже есть несколько эмоций.