Золотое Эльдорадо в тайге, жизнь удалась и можно расслабить булки? Щас! Без царской бумажки твой прииск – лишь наживка для хищников в погонах. Придется «убеждать» хапуг золотом и кулаком, а потом – нырять в серпентарий, где на каждого «купчину» чинуши уже скалятся, как волки на овцу, а взятки дерут до последнего рубля. Не для того я лез из грязи, чтобы стать их обедом. У меня найдется аргумент, если надо то кровавый.
Глава 1
Ответом была звенящая тишина, нарушаемая лишь плеском воды и криками чаек.
— Давай, Сафар, залезай, посмотри, что там! — приказал я.
Сафар, легкий и проворный, как дикая кошка, ухватился за планшир, подтянулся и в мгновение оказался на палубе. Он осторожно подошел к небольшой надстройке в кормовой части. Через минуту появилась в дверном проеме.
— Никого нет! — сообщил он. — Солдата нет, и вещи его тоже. Только мусор да пустой шкалик из-под «казенки».
— Наверное, не вытерпел бедолага, решил до своих добираться, пока совсем не зазимовал! — предположил Тит.
Я не винил солдата Прокопчука. Торчать одному на севшей на мель посудине в ожидании неизвестно чего — очень незавидная перспектива!
— Ну, значит, баржа теперь бесхозный груз, — резюмировал я. — Раз уж казна ее бросила, значит, она теперь наша. Загружаем джонку!
Осмотр показал, что в трюмах баржи, залитой водой примерно по колено, действительно находится огромное количество тяжелых мешков. Мы с трудом выволокли несколько штук на палубу. Это была крупная серая соль и ржаная мука. Часть груза, конечно, подмокла от долгого стояния в воде, но даже за вычетом испорченного соли тут было не меньше трехсот пудов, а муки — около пятисот. Этого груза нам хватит надолго. Исключительная удача! Настоящее спасение!
Загрузив нашу джонку солью до самых бортов, так что она опасно осела в воде, мы оставили на барже Сафара и Тита.
— Держитесь, мужики, — сказал я им на прощание. — Через пару дней вернемся. Если что — палите изо всех стволов!
Они молча устроились в трюме брошенной баржи, мы же, поставив парус и помогая веслами, поплыли обратно к лагерю, тяжело маневрируя среди амурских отмелей и островков. В этот раз нам удалось избежать мелей: видимо, наши навыки управления парусной джонкой из категории «отвратительно» плавно перекочевали в разряд «сносно».
Вернулись мы как раз вовремя: на следующий день случился самый обильный ход кеты.
Теперь, благодаря соли, привезенной с баржи, мы смогли заготавливать рыбу впрок в больших количествах. Женщины-нанайки, наши новоявленные хозяйки из числа спасенных, тут же устроили «засолочный цех», да и остальные им помогали по возможности. Рыбу потрошили, щедро пересыпали солью и укладывали в спешно вырытые и выложенные берестой ямы, а также в освободившиеся бочки. Когда путина окончательно закончилась, после всех трех ходов, в наших импровизированных хранилищах и на вешалах под навесами оказалось около шестисот пудов соленой, копченой и вяленой рыбы. Запах ее стойко держался над нашим лагерем. Зима нам теперь была не так страшна. С голоду не помрем.
На баржу мы сделали еще три ходки, вывозя остатки соли и муки. Под нее даже пришлось по-быстрому строить несколько новых амбаров. Благо рабочие руки есть, а вокруг отличный вековой лес. Трофейную джонку вновь укрыли от чужих глаз, но были опасения, что нас на ней видели и сведения о ней рано или поздно дойдут до прежнего ее владельца.
В этих хлопотах прошло еще добрых две недели. Погода портилась: на Приамурье неумолимо надвигалась зима. То и дело припускал сухой, мелкий снег, утром все лужи сковывал лед, а трава и ветви деревьев покрывал искрящийся под солнцем иней. Прииск пока работал в полную силу, но было понятно, что зимой придется крепко пересматривать наши производственные планы. И вот как-то под утро намело добрых два вершка снега, и я понял, что пора ставить вопрос ребром.
— Что будем делать, Захар? — окинул я взглядом всю эту снежную красотень. — С кайлом людей отправим убиваться, как на Каре, или что получше придумаем?
— Обижаешь, Курила! — добродушно ухмыльнулся щербатым ртом Захар. — Я ж тебе не дурачок Разгильдеев, я науку старательскую понимаю!
— И что в этот раз говорит нам сухая наука? — ухмыльнулся я.
— Известно что. Под землю надо идти! Дудки копать, штольни вести. Вон тот косогор я давно заприметил. — Старик ткнул пальцем в сторону одного из склонов, образующих распадок, где протекает наш Золотой ручей. — Чую, эфеля[1] там дюже богатые. Вот зимою-то мы там и покопаемся!
— Ну, ты в этом деле понимаешь! Что нам понадобиться-то для таких работ? — прикинул я.
— Лес будет нужен! Крепь ставить, туды-сюды…
— Ну, здесь с этим проблем нет, — покосился я на окружающие прииск кедры. — Еще?
— Кайлами надобно подзапастись. В шахтах оне дюже быстро истираются!
— Ну, с этим трудней, конечно… но, ежели что, у маньчжуров за речкою купим. А еще?
— Помпа нужна, — почесал бороду Захар.
— Что? — не понял я сразу.
— Помпа. Мы ведь теперь не у самой воды будем работать, а подале… Ну вот, для промывки-то надо будет воду подавать. А как сильный мороз ударит, машину промывочную надо бы прямо в штольне собрать, там теплее будет, прорыть канал наружу для вывода.
Новость изрядно меня раздосадовала.
— Ну, ты удружил! Раньше-то нельзя было сказать? Где я тут помпу возьму? У китайцев? — скривился я.
— Може, сами смастрячим? — виноватым тоном спросил Захар. — Дело-то не дюже сложное!
— Дюже не дюже, а она на кедре не вырастет!
— Ну, это верно… — погрустнел старик.
— Ладно, — решил я. — Надобно подумать, как это все устроить.
Не в самом лучшем настроении отправился прогуляться, но тут на пути мне попался Орокан. Завидев меня, молодой охотник расплылся в улыбке, да так, что глаза его превратились в две лучезарные щелочки.