Сияние обманчивого Меркурия. Пятая книга

Путешествия на Земле закончились!

Главные герои, Адам и Астра раскрыли тайны Земли. Теперь они могут со спокойной душой отправиться на Меркурий. Надо продать кольца, а потом вернуться на Фаэтон.

Но захочет ли Меркурий отпускать их? Какая угроза заключена в планете торговцев? Или не только они являются угрозой для наших героев?

Ответы на вопросы Вы узнаете, как прочитаете книгу.

Так начался полёт, в котором было желание убраться с Земли, не держащей на месте, провожающей знакомых. Они задержались – время было проведено в сомкнутом состоянии, потому оставался только улететь. Не наносить на карту настроения ожидания, а быстрым движением вывести из томительного времени, когда они только и делали, что ожидали. К примеру, когда наступит следующий этап, в котором они долго пребывали, что было понятно: надо переходить к другому варианту событий, чтобы не застаиваться. Не быть в неплавной жизни, которая может не пониматься, как отличное от ноля, ведь нет движения, ни развития реальности, стоит на месте, застыв изваянием, не двигаясь, не думая, что надо развиваться и двигаться дальше.

Странное наблюдение за временем: оно может ускоряться, то замедляться. Не узнаешь, какой точно момент будет быстрым или медленным в плане движения вперёд, либо в стоянии как бесконечности процесса. Даже лишены возможности и сил для радости, чтобы создать приятное, чем бесконечное ожидание. В нем ничего не происходит, время льется не быстрым потоком, а приобретает особенность медленно падающих песчинок, поражающих своей медлительностью, ведь не привносят, как реальность существует в двух истоках времени. В один момент ускоряется, до невозможности принятия. Ты можешь не желать, но настрой у пространства есть, быстро пропускает события, что за них не зацепиться, чтобы замедлить быстроту. Но бывает ещё первый вариант, который вечно проживался на Земле, – время растягивается на сотни секунд, разделенных на отрезки поменьше, чем можно представить и вообразить. Секунду разрезали на сотни, если не тысячи точек. В каждой из них есть ожидание, которое увеличивается в себе, всё множась.

Словом, пребывание на Земле даровало именно понимание времени, что оно долго льется, не думая, где есть точки ускорения, а не вечное ожидание, сковывающее внимательностью к деталям. Они были видны, но в моменты долгого движения времени прослеживались, что нельзя отказаться, понять иной вариант понимания, как будет осязаться в момент промедления. В нем герои как мухи, точно в клейком сиропе пытались двигаться, но неизбежно натыкались на преграды – не думали, чтобы раствориться или пропустить через себя или исчезнуть. Нет, с каждым движением захватывали в крепкий капкан, когда не можешь выбраться. Рядом враг. Лбом чувствуешь, но в тебе нет сил и инстинктов, чтобы убежать, чтобы не умереть от оружия.

Иногда оружие представлялось в виде огнестрельного, но бывали случаи, когда оружие носило роль психологического, которое герои не могли понять ни разумом, ни чувствами, – как могут влиять, что не контролируют себя. Идут на поводу, следуют, куда указали, повинуясь голосу, стирающему различия между тем, что было со свободой, чем обернулась в моменты контроля. Точно чувства тебе не принадлежат, а находятся в руках, где стирается и пропадает в разрастающемся контроле, когда выходит из зрения мозга, точно герои были лишними, не составляли целостность. Но она была не нужна кукловоду, которого герои не могли расшифровать, ни представить в жизни, точно свою жизнь проживали, не ведая, кто он. Недавно узнали, какая угроза может исходить. Будь то еда, запахи, виды, как приманка, дабы не смотрели в разум, а удалялись от реальности, не составляя маршрута, по которому сохранилась возможность исправить. Невозможно жить в отдалении от мозга, но видимо, незримый кукловод думает по-другому.

Или это было заговором, что герои не могут помыслить, чтобы представить масштабы бедствия, которое будет, тем больше и ярче, чем захотят закрыть глаза на причины пламени, грозящего стать огнем. Он с легкостью выберется из очага, сжигая, не оставляя, что было до прикосновений, превращающих в единый танец воздуха и разрушения. Только пепел будет радоваться, как огонь потратит силы, тому, что осталось в итоге: пепелища, в которых ничего не найти, даже, если попытать счастья то воссоздать или вернуть к прежнему виду, но увы, он окажется потерянным для времени. Только прошлое может ответить на вопрос, как случилось, по каким причинам довели до исхода, не ведая цепочку действий, от первоначального события, послужившего толчком к огню, до финала пьесы. Не осталось целей, кроме пепла.

Герои силятся понять, что в действиях гипноза является связующим звеном. Где можно найти и обрести понятие, как связано внутри мотивов, которые стали началом конца в уничтожении. Контроль обезоруживает мотивы для защиты, захватывает разум, делая спокойным, как гладь пруда, которая боится поперек сказать или сделать, ведь всё до чего только не дотронься мыслью, принадлежит уму, контролирующему разум. Он не спросит, что хочет жертва, пойти влево или направо, а будет вести, где угодно проявить действие. Реальность состоит в значениях кукловода, но не марионетки, которая трепыхается, не зная, как обрести спокойствие и контроль над своим телом и разумом. Хоть тресни, но грядущие действия стираются, если первые не стали решающими в противостоянии. Без должных стен нельзя и слова сказать о защите замка, который останется в лапах незримого врага.

Адам думает, зачем желает провести параллель между гипнозами на Земле. Были ли одинаковыми или носили ситуативный характер, не имея общих черт. Из-за случая казалось, что за ними кто-то стоит, как определенность, которая будет ужасающей, ведь по мановению рук происходит. Никто иной, заставляет идти, когда нет ни желания, ни сил. Ожидание, как говорилось, подтачивало терпение, превратив камень разума в податливый материал, что кажется, одно действие, он исчезнет, не будет пониматься, как живой. Лишь память сможет представить видение, что когда-то составлял портрет в своей действительности, а не только ощущался, как отдаленное прошлое, которое выходит из поля зрения. Лучше понять, с какой силой столкнулись герои, иначе что-то нереальное и в то же время ужасное обретет силу над роком и судьбой, которое представляют собой нити. Их легко оборвать, если знаешь, что ножницы действий теперь в руках кукловода. Он легко направит острие к разрушению. Не спросит, есть ли желание попрощаться с жизнью или есть желание сопротивляться, не идти на поводу обстоятельств, которые рисуются на пути. Адам и Астра идут в картине, которая дополняется деталями. Они всё умножаются и нарастают в горизонтальной прогрессии смысла, не думая, чтобы остановиться или замедлить развитие.

Астра смотрит направо, чтобы понять, какая доля реальности в жизни, когда он, как кажется, проживает, не понимает себя, как точка, вечно удаляющаяся, а не приближающаяся к логичному завершению. Мотылек может лететь, но какой смысл, если ограничен светом. Будь испепеление, уничтожение, все равно, умрет в конце, ведь кукловод ведет к финалу, в котором нет ничего печального, если помнить, что выбрали подобную судьбу. Никто не заставлял покидать родителей, чтобы отправиться в путешествие. Речь о том, какие трудности встречены на пути, в котором воля теряет возможности для проявления, которое не осязается, а сияет, как удаляющийся маяк. А, если не быть в поле зрения, то вероятность, приближающая гибель, встреча с рифами или берегом, так велика, что можно удивиться, как герои остались в живых. Значит, кто-то ведёт в определенную точку. Сами не понимают. Идут, как на поводу, не понимая и доли того, что состоит в знании. Вероятность, складывающаяся из возможности понять, разбивается о риф невозможности сложить факторы в луч, который разрезал туман, вывел героев из лабиринта сомнений. Но у них не было ни знания, ни подсказок, как обрести знания, а не идти в непонимании, что стоит за гипнозом, которому подвергались. Да, был сильным, что они не только через силу, а через гибкую настройку смогли подстроиться под него.